Утро большого дня - [15]

Шрифт
Интервал

— Руби! — приказал Кукушкин. Звонко тяпнул топор. Раз, другой. Удар обухом, и, хряпнув, перелетела стойка.

— Теперь ты слушай, — крикнул Кукушкин и занес свой топор. Куснул лезвием. Поглядевши наверх, рубнул еще раз и отступил. Подождал. Замахнулся снова и, не опустив топора, отпрыгнул в сторону. От потолка лениво отломилась десятипудовая глыба и, перевернувшись, тяжко брякнула в пол...

Все реже и реже делался лес креплений. Пересеченные столбы валялись по земле. Упругими скачками двигались между ними два человека, подрубали, отпрыгивали и слушали, напряженные до последних пределов.

— За звезду! — припомнилось Звягину, наплыла удалая радость и он с презрением подумал об опасности и о своем сроке.

Перед ним неподвижно стоял столб. И вдруг, казалось, без всякой причины, оглушительно подломился и длинной щепой стрельнул в потолок.

— Берегись! — крикнул Кукушкин. — Плохо не стой!

— Берегусь! — отозвался Кудреватых.

Теперь отовсюду щелкало. Бросками перекидывались трески из конца в конец по мрачному простору подземелья.

— Не пора ли, ребята? — крикнул Звягин.

— Еще простоит! — не желал уходить Кукушкин.

Но вот раздался глухой и грозный гул. Раскат его начал катиться вверху, над головами и остановился. Ничтожными показались в этом тяжелом громыхании трески столбов.

Неожиданно ухнуло в потолке, точно черная волна пробежала по всей его площади. Стойка перед Кукушкиным задрожала, как впившаяся стрела, на глазах она оживала, крутилась, извивалась под страшным давлением потолка и, не выдержав, гулко переломилась...

— Кровля отходит! — закричал тогда Звягин. Но в этот момент водворилась тишина. Сразу притихли все звуки и молчание еще более угрожающее, еще более насупленное, повисло в пещере. И еще тревожнее зазвенел в тишине одинокий топор, это рубил Кудреватых.

Вдруг по всей лаве мягко и широко зашипело, реденький дождь каменных крошек посыпался с потолка.

— Признак дает! — гаркнул Кукушкин и скомандовал: — Выбегай скорейше!

Темной глыбой метнулся Кудреватых, смаху прыгнул в галлерею. Звягин за ним. Вжимая голову в плечи, сзади бежал Кукушкин. Запнулся о лежавшую крепь, но справился и, сунувшись в штрек, закричал:

— Пробегай и ложись!

Потрясающий гром заглушил его слова. Воздушный вихрь шибанул Звягина в спину и он растянулся в узком ходке, упирая голову в сапоги упавшего впереди Кудреватых.

Лава села не сразу. Главный удар пришел через минуту. Тогда земля подбросила лежавших людей и при свете лампы Звягину показалось, что стенки ходка перекосились и вот-вот захлопнутся...

Со свистом пронесся холодный ветер, угольные куски запрыгали по спинам и все окончилось. Впрочем, не все! Грозные гулы еще катились вверху, звучали все выше и заглушеннее. Тяжело перекатывались в горе многотонные тяжести, нехотя и долго перемещались глыбы, пока не пришли в равновесие.

Кукушкин встал, отряхнулся и сказал Звягину, подмигивая веселым глазом:

— Не потухнет теперь звезда на штольне!

В кабинете их напряженно ждали. Не было только самого Кунцова.

У всех заулыбались лица, когда Кукушкин переступил порог. Кудреватых опять прислонился к печке. Он был весь в блаженном отдыхе. Отдыхали и нервы и тело. Чугунный блеск все еще исходил от его восторженного лица и он по-ребячески радовался каждому слову товарища.

Кукушкин докладывал Фролову и стоял перед столом без шапки, весь в угле. Его рот и морщинки от рта светились смехом, от которого ярко белели зубы. Шахтерка была расстегнута, как всегда, и цветистым пятном под ней выделялся оранжевый джемпер.

— Молодчина! — сказал Фролов, угощая посадчика папиросой.

— Получай свою премию! — шутливо бросил коробку спичек председатель шахткома, — хоть ты мне и не ответил, что такое герой!

— Вот пристал! — усмехнулся Кукушкин, — ну, откуда я это знаю?

* * *

Отправив Звягина на посадку, Кунцов еще долго сидел и грыз по привычке ногти.

Его брало раздумье — так ли уж хорошо это вышло? Посадка, конечно, дело обычное, а все же он послал человека в расчете на опасность. Пожал плечами.

— Уже сделал! Кончилось! Не воротишь!

И почувствовал облегчение: будто кончилась и необходимость продолжать такие плохие дела. Теперь оставалось загладить поступок. Доставить людям побольше хорошего и приятного. Тогда совсем обойдется, забудется и опять все пойдет попрежнему...

В виноватом и покаянном настроении он вышел на шахтный двор.

Снег под солнцем смотрел голубым и сверкал серебром. Над котельной весело фыркал пар, а труба дымила важно, вываливая хвосты смолистого дыма. Они были очень красивы на синем небе.

Комсомолки в красных косынках, смеясь, пробежали к столовой.

— Молодежь! — умилился Кунцов. Группа людей окружила электрический вентилятор. Этот механизм впервые спускали под землю.

— Неплохо! — подумал Кунцов, — оснащается наша штольня!

На складе тоже было приятно. Все под рукой, всего вдоволь. Замещая управляющего, Кунцов заботился о снабжении штольни.

— Михал Михалыч, как быть? — встретил его механик и сделал трагическое лицо, — нехватило стыковых соединений!

— Есть о чем горевать! — отозвался Кунцов, — да используйте старый кабель. Вон у меня в сарае!

Ни за что не отдал бы кабеля в другое время!


Еще от автора Максимилиан Алексеевич Кравков
За сокровищами реки Тунгуски

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зашифрованный план

В авторский сборник вошли приключенческие повести «Зашифрованный план» и «Ассирийская рукопись», а так же рассказы «Медвежья шкура», «Таежными тропами», «Шаманский остров», «Победа», «Самородок», «Рыжий конь» и «Золото».


Рассказы о золоте

Журнал «Сибирские огни», №2, 1935 г.


Эпизод

- русский советский писатель. С юности примыкал к социалистам-революционерам. В 1913 г. сослан в Сибирь. После гражданской войны работал в различных советских учреждениях. Арестован 1937 г. Умер в заключении в 1942 г.


Голубинский прииск

Журнал «Новая Сибирь», №4, 1935 г.


Два конца

Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.