Утренняя заря - [71]

— Ну-ну, господин унтер-офицер! — весело обратился он к Холло. — Пожмем друг другу руки?

— Можно, — небрежно бросил бывший жандарм. Он вытер руки о передник, повязанный вокруг пояса, и из неглубокой борозды шагнул к Машату. — Будьте здоровы! — сказал он неохотно, только из вежливости.

Напрасно Машат тряс и жал его руку, Холло не оттаял: его холодные голубые, будто фарфоровые, глаза без ресниц смотрели отчужденно и подозрительно.

— Ну… — дружески продолжал Машат, — что нового, господин унтер-офицер? Пашем?

— Пора. — Холло посмотрел на лошадь. — За всю осень ни капли дождя… а теперь наконец пошел… В воскресенье. Так лил, от зари до зари.

— Слава богу… Это чья земля, господин унтер-офицер? Арендованная?

— Своя.

— Неужели?.. Мне казалось, что у вас земля в другом месте. Здесь, на отлете, в Бибицкоцого, самая плохая почва. А на вашем участке, который лет пятнадцать назад унаследовала ваша супруга, — хорошая, первосортная земля. Там, у воды, за садами…

— Была там… когда-то. До размежевания… А теперь там садоводство. Отобрал мою землю производственный кооператив имени Дожа. А нас выселили сюда, в Бибицкоцого.

— И многих выселили?

— Многие тут. Классово чуждые элементы и, конечно, кулаки по списку. Кто пашет, кто лущит стерню, кто сахарную свеклу копает. Если подождете немного, увидитесь с остальными. Здесь они обычно выезжают на дорогу. Только… если вы не рассердитесь, мне надо еще малость поработать: не хочется на завтра оставлять эти борозды.

— Что вы! — ужаснулся Машат. — Вы… разве вы не знаете, что у нас свершилась революция? Революция! Рухнул коммунистический строй, а вы работаете, как крепостные, копаете землю, вместо того чтобы… чтобы действовать!

Холло подождал, что еще скажет Машат, потом уставился на свои бесформенные порыжевшие башмаки.

— Это еще видно будет, — процедил он сквозь зубы.

— Что?

— Рухнул ли… Послушайте, ведь премьер-министр Имре Надь — коммунист[30]. Однажды в пятьдесят третьем году мы уже имели с ним дело. Мягко постелил, да жестко спать пришлось. Из кого тогда выбивали пыль? Из нас, из тех, кто поверил ему, кого он приманил тем, что больше не будет ни концентрационных лагерей, ни списков кулаков.

— Правильно! — предупредительно согласился Машат. — Только… — продолжал он уже совсем другим голосом, — где теперь Имре Надь? Кого интересует, коммунист он или нет?

— Не может быть! — удивился Холло. — Вы, господин старший нотариус, наверное, шутите?

— Я? — Машат самоуверенно рассмеялся: — Вы что думаете, я сюда на экскурсию приехал, для своего удовольствия? В Дьере создано новое оппозиционное правительство. Его образовали патриоты, сторонники западной ориентации… Их цель — расправа, а не компромиссы! Пусть Имре Надь сулит золотые горы — для них он только московит.

— Господин старший нотариус! Ради бога…

— Не верите? Золтан! — крикнул, обернувшись к дороге, Машат. — Золтан, сынок, подойди сюда, ты мне нужен! И принеси с собой… ну как его там… одним словом, свою штуковину…

— Иду! — отозвался Золтан и нагнулся к коляске мотоцикла за винтовкой.

5

Винтовка — вернее, это был самый обыкновенный карабин — оказалась наиболее веским доводом, который произвел на Холло большее впечатление, чем известие о задунайском оппозиционном правительстве, созданном в Дьере. А когда ему дали прочесть командировочное удостоверение, полученное от отца Берната (правда, он его всего лишь просмотрел, от волнения в памяти жандарма остались одни только военные термины), Холло пошатнулся, побурел, как свекла, потом побледнел, поднял голову и, пристукнув каблуками, отчеканил:

— Господин старший нотариус, унтер-офицер Янош Холло покорнейше сообщает, что он прибыл в ваше распоряжение!

Машат сначала посмотрел на сына, видит ли тот, какой оборот приняло дело, потом шагнул к Холло, вторично обменялся с ним рукопожатием и, считая, что старые, существовавшие между ними до сорок пятого года отношения полностью восстановлены, сказал:

— Спасибо. Только, пожалуйста, без формальностей. У меня есть несколько вопросов, Холло.

— Приказывайте! Распоряжайтесь мною, господин старший нотариус.

— Первый вопрос: образован ли в селе национальный совет и кто им руководит?

— Никто, так как никакого национального совета у нас нет… прошу покорно. Один молодой учитель, некий Антал Дорнер, настаивал, чтобы был создан этот совет, но потом собрал продовольствие — уток, гусей, кур, муки — и все это повез на грузовике в Будапешт, в помощь восставшим. Когда это было? В понедельник! С тех пор мы его и в глаза не видели.

— Так… Ну а кооператив имени Дожа? Существует еще? Что там делается?

— К сожалению, существует… И не только существует, но председатель его, Леринц Форгач, действует вовсю: выставил вооруженную охрану у склада с зерном, у конюшен, даже у элеватора. С охотничьими ружьями, прошу покорно…

— Невероятно! Ты слышишь, Золтан? — Машат посмотрел на сына. — И… и… — набросился он на Холло, будто тот был в ответе за все происходящее на селе, — и сколько у них оружия? Где они его достали?

— Им и доставать не нужно было, они сами — охотничье общество, было у них с дюжину ружей. Сам Форгач с револьвером ходит. Раз, еще в пятьдесят втором году, напали на него и как следует отдубасили. С тех пор он оружие и носит…