Утренний ветер - [8]
Ела кладет руку на лоб и засыпает.
…Воспоминания вливаются в сон, как реки в море, они сбрасывают с себя бетонные берега и плотины, бегут вольными волнами во все стороны, расцвечиваются красками неба. Ела берет с собой в сон и звезды. Она и Владо — центр Вселенной. Все в этом мире существует только для них. И звезды летят за ними, как бумажные змеи по ветру, и облака движутся вместе с ними, и столбы с погасшими фонарями.
Деревянный конь стоит у самого берега Дуная. Они садятся на эту милую детскую качалку и громко смеются. Потом Владо берет Елу на руки, несет к скамейке. По ним стреляет своим ослепительным светом прожектор с другого берега, луч его скользит по мутной воде так, словно катится огненный шар.
Она сидит около Владо, в темноте чувствует его улыбку, слышит тихий ответ на упреки. Надо оставить все как есть, прежде всего закончить учебу и ни о чем другом пока не думать.
— Твой диплом, — говорит Ела, — это моя самая большая радость.
Владо громко смеется:
— Качалка, ну и качалка. Вместо хвоста — трубка.
— Что тебе дался этот конь, Владо?
— Однажды в детстве мне подарили к Новому году коня-качалку. Когда мои приятели пришли ко мне посмотреть на эту чудо-игрушку, меня грызла совесть. Правда, правда, Ела. Ребятам игрушек не подарили, а ведь как им хотелось иметь такого коня!
— Нам с сестрой всегда дарили кукол. После войны у каждого ребенка, думаю, будет качалка.
— Не уверен, Ела. Ведь какую еще огромную работу надо проделать. Мир не изменится сразу. Будем работать, будем писать статьи. Но пока у каждого ребенка появится по коню-качалке, утечет еще много воды. Если ты будешь со мной, у нас все будет хорошо.
С ним ей действительно хорошо. Она ни о чем не думает, ничто вообще ее не мучает. Еле кажется, что она лежит на большом усеянном массой цветов лугу, а над ней голубое, спокойное небо. Неважно, что сейчас их окружает асфальт с проросшей грязной травой, а над ними сгущается тьма, которая каждую минуту может быть оглушена сиреной и шумом моторов бомбардировщиков. Вечны только Дунай, бег его волн, стеклянные глаза ленивых рыб. Вечна и их любовь. Все остальное может меняться, подвержено бегу времени, ходу войны. Ела уверена в этом, поэтому она и смотрит на мир через розовые очки.
Что может быть выше их любви? Их любовь — это как кольцо. А у кольца нет конца. Владо закончит учебу, они станут вместе где-нибудь учительствовать. Она будет вместе с ним читать книги, о которых он ей рассказывал. Внешне эти книги довольно спокойные, но сколько в них волнения, новых наблюдений и мыслей о людях, об их будущем! И Владо не сможет жить без них. Она видит, как все смотрят на него исподлобья: и родственники, и коллеги с факультета. Есть, правда, у Владо небольшой круг друзей, таких же чудаков, как и он сам.
Немецкие прожекторы, находящиеся на той стороне Дуная, все время мешают им поцеловаться.
— Даже здесь не дают нам покоя, — шепчет Владо.
Прожекторы следят за ними. Но Ела не обращает на них внимания. Владо рядом, он — гарантия, что никто ее не обидит. И все-таки каждый раз ей приходится зажмуривать глаза и невольно вздрагивать от зловещего света. Ела прижимается к Владо во сне сильнее, чем это было наяву, и отвечает прожекторам гордой усмешкой.
— Они охраняют меня, — говорит она, уже смеясь, и гладит руку Владо…
…Да, и сейчас они ее охраняют. Она не может встретиться с Владо: кругом полно немецких солдат, они захватили у партизан нижнюю часть долины, ходят с овчарками на цепи. Уже два месяца, как она с Владо не виделась…
Две пары глаз отражаются в зеркальном шаре, висящем на елке, пахнет свечками, поблескивают красные яблочки.
Ела не может отдышаться. Позвали ее к Бодицким: пришел Владо. Пришел неожиданно, ночью, и скоро, пока еще темно, должен вернуться в долину. Дома показаться он не может: немцы могли бы его увидеть. Почему пришел он к Бодицкому, рабочему кожевенной фабрики? Он ему ни ровесник, ни родственник, просто сосед, и все же там для Владо двери всегда открыты.
— Вы ангелы, — восхищается Ела, — не боитесь скрывать партизана!
Владо и Ела стоят у елки. Бодицкий сидит сгорбившись за дверями на кухне. Он улыбается. Ему нечего бояться: собака бегает во дворе, ворота заперты, из темных сеней можно забраться на чердак, а оттуда попасть к другим соседям. Всюду надежные люди.
Бодицкий входит в комнату с бумагой в руке. На бумаге чернеет печать со свастикой. Еле кажется, что свастика заполняет всю комнату, как тень ложится на стену и на пол и потом снова возвращается на бумагу.
— Так хорошо?
Он не спускает глаз с лица Владо. Тот кивает:
— Как настоящая.
— Я использовал резиновый каблук, — говорит Бодицкий, показывая на самодельную печать.
Владо сравнивает ее отпечаток с печатью на своем фальшивом удостоверении. Ела восхищена находчивостью Бодицкого. Она видит, как сосед достает из старенького портфельчика кучу удостоверений, как он их складывает.
— Теперь можно спокойно путешествовать, — подсмеивается Бодицкий. — Здесь их более двадцати. Возьми их.
Заметив удивленный взгляд Елы, он добавляет:
— Каждый делает, что может, девушка. Я хромой, для гор непригодный, зато руки у меня хорошие, а о глазах уж и не говорю.
В романе словацкого писателя рассказывается о событиях, связанных со Словацким национальным восстанием, о боевом содружестве советских воинов и словацких повстанцев. Герои романа — простые словаки, вступившие на путь борьбы за освобождение родной земли от гитлеровских оккупантов.
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
Книга Павла Парфина «Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме» — провинциальный постмодернизм со вкусом паприки и черного перца. Середина 2000-х. Витек Андрейченко, сороколетний мужчина, и шестнадцатилетняя Лиля — его новоявленная Лолита попадают в самые невероятные ситуации, путешествуя по родному городу. Девушка ласково называет Андрейченко Гюго. «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству». Повсюду Гюго и Лилю преследует молодой человек по прозвищу Колумб: он хочет отбить девушку у Андрейченко.