Утренний ветер - [61]
— Давайте повеселее! — крикнул кто-то из ребят. — Ведь у нас не похороны.
— У Рудо они уже были, — громко засмеялась Вильма.
Но Рудо не слышал ее. Кончили петь, а мелодия все еще звучала у него в ушах, как будто бы доносилась издалека. Он снова прочувствовал все то, что испытал за свою невеселую жизнь. Печальные картины сменились другими. Он представил себе, как вчера после работы бродил по лугу и собирал осенние безвременники для Мариенки. Пролетали дикие гуси. Рудо провожал их счастливым взглядом. Он знал, что весной они снова полетят на север. «А вот цветы, — думал он с грустью, — повянут. Так же и прошедшие годы, когда я был Рудо Оборвышем или Джонни Черным Соколом, не вернутся никогда. Никогда, никогда! Половина молодости прошла впустую. Я сам ее убил. Цветы погибнут, но они доставят радость хотя бы Мариенке».
— Как поживают мои цветы? — спросил он вдруг, и лицо Мариенки залил румянец.
— Мы можем на них посмотреть, — ответила она. — Дарки нет дома.
— Пошли.
Чтобы ребята не заметили их ухода, сначала вышла Мариенка и через минуту Рудо. Едва исчезли они за первыми березками, как Рудо стал целовать ее щеки, глаза, уши, губы. Его руки гладили улыбающуюся Мариенку, прижимали к себе.
Они вошли в комнатку, где жили Мариенка и Дарка. Мариенка села на стул, а Рудо опустился перед ней на колени. Он целовал ладони ее рук.
— Рудо, ты меня не обманешь? — тихо спросила она, и он, нежно целуя ее в губы, ответил:
— Никогда!
Он обнимал Мариенку, и после каждого прикосновения к ней в его теле вспыхивал очищающий огонь. Бесцеремонность в обращении с другими девушками сменилась нежностью, которой он раньше не знал.
14
Рудо Главач ходил около стола с книжкой в руке. Он читал вслух учебник «Основы архитектуры», читал абзац за абзацем, но ничего сегодня не мог запомнить. В то же время его мучило сознание, а вдруг его спросят? Учителя считают его самым лучшим учеником в вечернем профтехучилище, и будет стыдно, если он не оправдает их доверия. А как он может им объяснить, почему не приготовил задания? Ведь не скажешь, что завтра приедет Мариенка, нет!
Рудо сел на стол и закрыл книгу. На стене в рамке висела большая фотография. На фото он стоит рядом с Бакошем и держит в руке вымпел бригады социалистического труда. То, чего не удалось достичь бригаде бетонщиков на стройке «На болотах», то посчастливилось добиться здесь, в Восточной Словакии.
Внизу засигналила машина. Рудо соскочил со стола и перегнулся через окно. «Что, если Мариенка передумала и приедет сегодня на крчуловском «Спартаке»? Нет, это не его машина», — разочарованно подумал Рудо и стал смотреть вдаль. Всюду, куда хватало глаз, двигались машины и люди. Земля тоже находилась в движении. Она перемешивалась челюстями экскаваторов и бульдозеров, открывая объятия фундаментам высоких печей и фабричных труб. Земля дрожала, как во время землетрясения. Это тоже отвлекало Рудо.
Год назад сюда приехала работать бригада Мишо Бакоша. Жизнь бетонщиков — бродячая жизнь по стройкам, вроде жизни моряков, которые вечно странствуют от одного порта к другому.
«А кто такой Стано? — размышлял про себя Рудо, — что останется после него, кроме судебных протоколов, свидетельствующих о том, что тогда-то и тогда-то он был осужден на столько-то лет за разворовывание социалистического имущества. Только это и ничего больше. А вот после него, Рудо, останется память для будущих поколений. Останутся дома «На болотах», чугунолитейный завод и бог знает какие еще новые и новые стройки».
Рудо смотрел на колонну грузовиков, везущих щебень, и думал, что после занятий в училище его ожидает ночная смена и соревнование со Штефаном. На работе Рудо приходится тянуться за ним, а вот в учебе он идет впереди Штефана. Преподаватели предсказывают Рудо, что он будет хорошим специалистом. И все же он немного завидовал Штефану. Тот обогнал его на личном фронте — успел жениться на крановщице Вильме, в то время как Рудо уже год пишет «На болота» длинные письма своей Мариенке. Но ничего. Он непременно догонит его. Завтра приедет Мариенка. С понедельника она должна приступить к работе кассира в рабочей столовой. Об этом он уже договорился. Больше они не будут тянуть, поженятся.
В соседней комнате раздался стук пишущей машинки. «Это Тоно пишет новую статью», — подумал Рудо и опять открыл книжку. Он долго читал ее, потом снова подошел к окну. На стоянке остановилась машина.
Вдруг лицо Рудо озарилось улыбкой. Из машины вышла Мариенка в синем плаще с чемоданом в руке. Рудо хотел ей крикнуть, но слова застряли у него в горле и щеки запылали, как будто бы не девушка, а солнце послало ему свои лучи.
Еще минуту он постоял у окна, а потом со всех ног помчался вниз по лестнице. Его взволнованное лицо обдувал утренний ветер.
В романе словацкого писателя рассказывается о событиях, связанных со Словацким национальным восстанием, о боевом содружестве советских воинов и словацких повстанцев. Герои романа — простые словаки, вступившие на путь борьбы за освобождение родной земли от гитлеровских оккупантов.
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
Книга Павла Парфина «Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме» — провинциальный постмодернизм со вкусом паприки и черного перца. Середина 2000-х. Витек Андрейченко, сороколетний мужчина, и шестнадцатилетняя Лиля — его новоявленная Лолита попадают в самые невероятные ситуации, путешествуя по родному городу. Девушка ласково называет Андрейченко Гюго. «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству». Повсюду Гюго и Лилю преследует молодой человек по прозвищу Колумб: он хочет отбить девушку у Андрейченко.