Утренний ветер - [60]

— Я знаю, что ты хороший, — шептала она, — но я не могу, не могу. Слышишь, Штефан? Я его люблю!.. Не сердись на меня, прошу тебя…

Она крепко обняла его за широкие плечи и вдруг быстро отскочила и побежала к гостинице. Штефану ничего не оставалось, как только смотреть ей вслед. У него было такое чувство, словно кто-то ночью поднес к нему горящий факел, на мгновение осветив путь, и тут же удалился с огнем, оставив его одного во тьме. Значит, она его не любила!

Штефан шел по шоссе, и сильные, мускулистые ноги его подламывались в коленях. Дорога уводила его в темноту, все дальше от освещенных окон «Рабочей гостиницы». Он шел не оглядываясь, но если бы повернулся, то увидел бы прижавшихся друг к другу Рудо и Мариенку.

13

Неважно, что в этот пасмурный день с березок уже слетали первые листья. Сердце Рудо переполняла радость. Даже май не дал бы ему больше света и тепла, чем эта наполненная счастьем сентябрьская суббота. Танцуя с Рудо, Мариенка смеялась, а он вел ее легко и вдохновенно, не отрывая от нее веселых глаз. Думал он и о своих товарищах: как они здорово придумали! Устроили вечер молодых строителей в «Рабочей гостинице»! Он спрашивал уже двоих, кому пришла в голову такая сверхгениальная мысль, и каждый непременно отвечал: «Нам».

«Мы, мы, — вертелось у него в голове, — но кто это «мы»? Штефан с комсомольцами? Кто-нибудь из нашей бригады? Может быть, это и я?..»

Оркестр молодых строителей впервые выступал перед публикой. Музыканты еще не сыгрались, кое-где звучали фальшивые нотки, но вальс поднял на ноги молодежь, и Рудо, кружась с Мариенкой, восторженно говорил:

— Что ни говори, дорогая, у нас замечательный оркестр!

Иногда в вальсе мимо них проплывали Штефан и Вильма. На этот раз лицо Штефана потеряло свою обычную серьезность. А Вильма была беспредельно счастлива и что-то тихо напевала.

Рудо взглянул на столики, стоящие вдоль стены. За ними сидели молодые строители, у которых не было партнерш или которым не хотелось танцевать. За крайним столом сидели два новых комсомольца из бригады Бакоша и горячо спорили с комсомольцем из бригады Гладкого, кто все же выиграет соревнование.

— Мы, мы выиграем, это и так ясно! — крикнул Рудо, проносясь с Мариенкой в ритме вальса на середину зала.

От танцев и счастья у Мариенки закружилась голова. Со смехом она опустилась на стул, а Рудо стоял около нее, опершись о стену. Он, закурил сигарету, затянулся и пустил тонкую струйку дыма в лицо Мариенке. Та засмеялась и легко ударила его по руке.

— Садись, — она показала ему на свободный стул.

Рудо быстро поднес его и провел рукой по волосам.

— Так тебе больше идет, с короткими волосами, — сказала она немного озабоченно.

Проносящаяся мимо Вильма услышала ее слова и весело прокричала:

— Может быть, в них черт и сидел?

— Нет, он остался в корнях, — ответил Рудо. — Чтоб его вывести, надо облысеть или снять мне голову.

Мариенка нагнулась к нему и нежно шепнула:

— И чего я тебя люблю, такого шалопая?..

Музыка кончилась. Пары расходились по местам. Сели за свой столик Вильма и Штефан, чокнулись бокалами. Штефан взглянул на Рудо, подмигнул ему и пригласил за свой столик.

— Возьми, — он налил ему красного вина, — выпьем. Если не будешь к ней хорошо относиться, знай, — он кивнул в сторону Мариенки, — кости тебе переломаю.

— А я кирпич сброшу на голову, — добавила разгоряченная Вильма.

Рудо осушил бокал и, когда Штефан еще раз спросил его, будет ли он хороший, ответил:

— Если я еще что-нибудь выкину, пусть Вильма повесит меня на кране.

Он снова сел к Мариенке. Она посмотрела на него с упреком:

— Выпил? А что ты мне обещал?

— Я выпил только за то, чтобы быть хорошим, — улыбнулся он. — Вот увидишь, теперь буду пить только чай.

Он взял ложку и долго мешал остывший чай. Густые брови его поднялись, он посмотрел на ложку, и по лицу его пробежала горькая усмешка.

— Стано так любил мешать чай, — вспомнил он вдруг.

— И особенно счета на уголь мешать, — добавила Мариенка. — Сколько ему дали?

— Пять лет. Грашко их обоих выдал. Священник давал ему задания, а его брат — деньги.

— Ох уж этот Грашко! — перебила его Мариенка и погладила по руке. «Он на веки вечные пометил моего Рудо», — подумала она.

На момент Мариенка закрыла глаза и вздохнула. Зазвучали призывные аккорды танго, и Рудо пригласил ее танцевать. После танца появился Тоно. Под одобрительный смех присутствующих он бойко прочитал свои стишки о том, как несчастливый Гладкий потопает зимой пешком в Братиславу, потому что проиграет соревнование с непобедимой бригадой Бакоша.

Потом решили петь. Каждый написал на бумажке свою любимую песню, но музыканты играли только те песни, которые знали. Остальные обещали выучить в будущем. Сыграли они и любимую песню Рудо «Зашумели горы…» Многие охотно пели. Сильный голос Вильмы звучал звонко, выделялся среди остальных голосов. Подпевала и Мариенка. Рудо нервно курил. А когда зазвучали слова:

Мои годы молодые

Счастье обошло…

Мариенка заметила, что на глазах у Рудо навернулись слезы. Одна из них, маленькая, как роса, скользнула по шраму на щеке, и Рудо незаметно ее смахнул. Ребята продолжали петь:

Плохо, видимо, искало,