Утренний бриз - [14]
Когда начальник радиостанции вышел, Рули заговорил деловито и поучительно:
— События во Владивостоке обязывают нас несколько изменить тактику. Вы должны сейчас избрать здесь правление, которое бы по форме, внешне было близко или похоже на прежний ревком.
— Мы думали с господином Струковым об этом, — сказал Бирич. — Изберем сегодня Анадырский Совет…
— Который, я надеюсь, не надо будет расстреливать, — засмеялся Стайн, сидевший на диване и до сих пор не принимавший участия в разговоре. Усмехнулся и Рули, он одобрил услышанное:
— О! Совет! Это хорошо! Это солидная вывеска!
— Она будет походить на вывески многих банков, — снова вмешался Стайн. — Вносите ваши вклады — и вы окажетесь банкротами. Ха-ха-ха!
Бирич только сейчас увидел, что Сэм пьян, и брезгливо отвернулся. Рули коротко бросил Стайну:
— Замолчите!
Это был приказ, Сэм притих. Рули обратился к Струкову:
— Вы должны по-прежнему считаться большевиком. Сейчас это очень кстати! Кого предлагаете в Совет?
— Наверное, надо известных и уважаемых, — начал Струков. — Из коммерсантов и…
— Нет! — прервал его Рули. — Совет должен возглавить, — тут он иронически усмехнулся, — человек, который был с ревкомом, и это все знали, а стал нашим. Лучше из тех, у кого всегда здесь пустовато, — Рули похлопал себя по животу, — а хотелось бы набить, да еще за счет другого.
«Кого он имеет в виду?» — Обрадованный тем, что Рули не назвал его, Бирич быстро перебирал в памяти людей. Учватов? Нет, не то. Тренев? Этого надо подальше держать от себя. Он продаст в любую минуту. Это сволочь. Кого же? В комнате стояла тишина, и все молчали.
Струков был раздражен. Ему не понравилось предложение Рули. Дмитрий Дмитриевич уже не раз думал о том, что новое правление уезда должно состоять из сильных людей, которые бы смогли установить на всем полуострове твердый, почти военный порядок. И, как само собой разумеющееся, считал, что во главе правления должен быть он сам, ну а в помощники Струков наметил Бирича, Пчелинцева и Перепечко. Последнему, бедняге, не повезло. Струков равнодушно отнесся к смерти бывшего офицера. Она в нем не вызвала никаких переживаний. Дмитрию Дмитриевичу показалось, что его хотят оттеснить, преуменьшить его роль и заслуги в ликвидации ревкома. Он запальчиво начал:
— Я считаю, что управлять уездом сейчас…
— Должны мы, — перебив и продолжая его фразу, заговорил Рули. — Но в президентское кресло посадим того, кто выглядит розовым и не насторожит красный Владивосток.
Струков не мог не признать, что Рули прав, этот, понимая колчаковца, успокоил его, добавив с улыбкой:
— Вы остаетесь главнокомандующим военными силами, но в правительство входить не надо. Иногда популярность приносит вред.
— Председателем Совета я предлагаю Рыбина, — сказал Бирич. — Лучшей кандидатуры не найти.
— Рыбин? — Рули прикрыл глаза, почесал мундштуком верхнюю губу, вспоминая, о ком говорит Бирич. Потом кивнул: — Неплохо, очень неплохо! Рыбин вполне подойдет. Я надеюсь, что он красиво расписывается?
Струков и Бирич переглянулись. Они не понимали, что хотел сказать Рули. Рудольф улыбнулся:
— О, это чисто американское выражение. Президент должен красиво подписывать документы, которые ему предлагают. Это ведь очень утомительно, и остальное уже делают его помощники и советники.
Теперь расхохотались все. «Рыбин как раз для такого президента подходит», — с удовольствием и насмешкой думал Бирич.
— А главным советником у розового президента будете вы, — Рули мундштуком трубки, как пистолетом, нацелился в грудь Бирича. Павел Георгиевич смешался:
— Зачем же меня? Я думаю…
— Я уже думал и решил так! — бесцеремонно не выслушав Бирича, заявил Рули. — Вы будете хозяином. Ну и еще человека три себе подберите, которые бы понимали вас и не вызывали зависти у остальных.
«А главное — устраивали бы вас, мистер», — подумал Бирич и быстро прикинул, кого ввести в состав Совета.
…В доме Тренева — многолюдно, шумно, накурено. Многие были навеселе. Слышались возбужденные голоса. Темой разговора была смерть Бесекерского. Пожар, гибель в огне старого коммерсанта и его работников волновали собравшихся, кажется, больше, чем события, развернувшиеся накануне. Люди, точно сговорившись, старательно избегали вспоминать о расстреле ревкомовцев.
Не проспавшийся после вчерашней пьянки Щеглюк, первым наткнувшийся на уже присыпанные снегом обгорелые развалины дома Бесекерского, покачиваясь, бродил от группы К группе и заплетающимся языком говорил одно и то же:
— Исидор-то Осипович хотел погреться… и ух! — тут Щеглюк, потерявший где-то очки, закатывал близорукие глаза, вскидывал руки, и по его широкому лицу ползла пьяная ухмылка. — Поджарился, как куропатка! Хи-хи-хи!
Собравшиеся ждали Бирича. Тренев нервничал, часто поднимал полу мехового, расшитого цветным бисером жилета, доставал из маленького брючного кармана серебряные часы, бросал на них нетерпеливый взгляд и снова старательно прятал. Бирич запаздывал. Вместе с ним запаздывал Струков, Тренев понимал, что их задержка не случайна. В доме Бирича обсуждали состав уездного правления, и Тренева лихорадило — включат его или нет. Придут ли американцы?
"Фонтаны на горизонте" (1958) – заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется «Обманутые надежды» (1955), вторая – "Шторм не утихает" (1957). Первые два романа также изданы вместе под названием "Трагедия капитана Лигова". "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов. В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.
Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.
Трилогия А. А. Вахова (1918–1965) «Ураган идет с юга», первую часть которой составляет данная книга, рассказывает об установления Советской власти на Северо-Востоке страны. В центре повествования — коммунисты, члены Первого Ревкома Чукотки.
Роман «Пурга в ночи» — вторая книга трилогии А. Вахова о Первом Ревкоме Чукотки. В центре романа образы героев-коммунистов — председателя Ревкома М. С. Мандрикова, комиссара А. М. Берзина и других членов Ревкома. Многие из них гибнут от рук местных коммерсантов и белогвардейских офицеров, но начатое ревкомовцами принесло свободу северному краю.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
И в этой книге А. Мифтахутдинов остается верен своей теме: Чукотка и ее люди. Мир его героев освещен романтикой труда, героикой повседневных будней, стремлением на деле воплотить в жизнь «полярный кодекс чести» с его высокой нравственностью и чистотой.