Утреннее море - [50]

— Это ты-то понятливая?.. Не удалась женщине личная жизнь, не удалась! Что-то умерло! А надежда осталась и живет — нравится это кому-нибудь или не нравится! Не может не жить…

— За чей счет?

— За свой!.. А ты — зла! Не видишь, как ты зла?.. Не слыхала, что зло в первую очередь отравляет и разъедает того, кто зол?.. Не люби иных, чем ты, будь другой, но не злись на того, кто лишь в том перед тобой виноват, что он — другой, не по твоему вкусу он.

— Вы сами ничего не понимаете, ничего!

Он ухватился здоровой рукой за спинку кровати, подтянулся, попросил:

— Сунь мне под спину ту подушку… Спасибо… Слушай, ты знаешь, в кого можешь вырасти?

Она стояла возле его кровати, на глазах ее навернулись слезы:

— Знаю!.. Вы хотите сказать, что в Царицу, да?

Догадливость ее ошеломила его, и он, не найдя подходящего слова — в меру серьезного, в меру ироничного, — подтвердил по-мальчишечьи:

— А то!

— Она себя любит, а я себя — нет.

— Ты себя не любишь?!

— Пре-зи-ра-ю!

— За что?

— За все!

— Ты это брось!

— А вам не все ли равно!

Она как-то по-бабьи прикрыла ладошкой рот и неверным шагом пошла к двери.

Он совсем поднялся, хотел окликнуть ее, не ведая, что скажет, но боль в боку мешала дышать и не было воздуха в груди, чтобы окликнуть…

Ей бы бегом убежать, но она шла медленно-медленно: ждала, что он окликнет.

Не окликнул…

Не было у нее счастья и не будет. Не суждено. Говорят, что человек рожден для счастья, как птица для полета. А где гарантия? У каждой птицы есть крылья и желание летать, а летают не все… Не все, значит, рождены для полета. Смириться с этим нельзя. И одно остается — умереть. Прислушалась к себе — ничего в ней не собиралось умирать. Наоборот, происходило странное — все в ней жило! Мышцы жили, мысли жили, чувства жили!..

На тумбочке стыл обед, принесенный девчонками дежурного отряда.

Пирошка, вбежав в комнату, потрогала лоб Виля: температурит? Как тот сочинский доктор, посмотрела в глаза:

— Плохо тебе?.. Жара нет. Может, поташнивает?

Поймав ее руку, Виль притянул Пирошку к себе.

— Что случилось? — в близких глазах ее туманилась тревога.

— Плавкоманда наведывалась. Потом Лидия-Лидуся осталась…

Пирошка обмякла, полные губы дрогнули.

— Сейчас расскажу. Вроде, подумать, ничего такого, а…

— Потом расскажешь, — она высвободилась из его объятий. — Схожу, обед поменяю, покормлю тебя горячим… Я быстро!

Пирошка принесла обед и потребовала, чтобы Виль немедля поел. И не давала слова вымолвить. Вытянула из-под спины Виля подушку, попросила:

— Ляг…

— Почему ты не хочешь выслушать меня?

— Выслушаю, сейчас выслушаю. Если в том будет нужда… Вот ты скажи мне — ты в самом деле не понимаешь, что девочка… влюблена… в тебя?

— Как это — в меня?

— Ты не знаешь, как влюбляются и любят? Она любит тебя, как все люди с той поры, когда они поняли, что это такое любовь, когда научились отличать это чувство от всех других…

— Не выдумывай!.. Она на десять лет моложе меня! Ей до паспорта почти два года! До права вступления в брак — почти четыре!.. Я взрослый самостоятельный человек, она же — дитя!.. Чего ты смотришь на меня, как на несмышленыша?

— Пойми, смышленыш, она не в брак вступает — она любит. А чтоб любить, не надо предъявлять паспорт… Она не думает о себе того, что мы, взрослые, думаем о ней… Она — любит! Как любила ее бабушка, как мать любила. Они, бабушка ее и мать, полагают, уверены, что это может произойти с другими подростками, а не с их внучкой и дочкой. И ты, как они. Дочь она тебе, сестра? Не обманывайся!.. Она не знает и знать не хочет, что может ошибиться, разочароваться, остыть — она любит и считает свою любовь главным в жизни, на свете. И ее не разубедить — она любит! Она уже выкупалась в своей утренней росе, там, под дождем, когда ты лез на скалы, и предъявляет свои права на счастливую любовь, на любимого, на любящего…

Он долго лежал с закрытыми глазами — слова Пирошки не укладывались в голове.

— Ты не заснул? — Пирошка склонилась над ним — он ощутил ее дыхание на своем лице.

— Ты что, боишься ее?

— Боюсь, — без тени улыбки ответила Пирошка.

— Она же не соперница тебе!

— Еще какая соперница. На твоем месте я полюбила бы ее, а не меня…

— Это же не зависит от человека — кого любить.

— Вот-вот, — она поцеловала Виля. — Вот-вот. А ты удивляешься тому, что она любит тебя. Хотя ты считаешь, что ей надо, удобней, ей по годам любить Олега Чернова, о паспорте вспомнил…

— Как же быть?

— А никак!

— Но ведь дитя она, дитя!

Пирошка выпрямилась и медленно повела головой из стороны в сторону:

— Нет… Да и ты сейчас так не думаешь — ты не мог не заметить, сколько в ней женственного. Уже… Пушкин говорил, что любви все возрасты покорны. Если бы его спросили: а равны ли в любви все возрасты? Он сказал бы, что равны…

— Что же все-таки делать, полпред товарища Пушкина?

— Не думать, что мы лучше разбираемся в ее чувствах.

К вечеру потеплело — погода переламывалась. Слышалась музыка — дискоклуб открылся. Пирошка привела Катерину — грязную с ног до головы и довольную-предовольную.

Виль подозвал девочку, с нескрываемым любопытством оглядел ее:

— Где это ты так выделалась? И зачем?

— Мы — индейцы!

— Кто — вы?

— Виталик и я.