Утешение в дороге - [54]

Это для твоего же блага, Холли. Все так говорили, кроме Майко, который всегда был на моей стороне, что бы ни случилось. Майко рассказывал, каким хулиганом и бунтарем был в юности, похлеще нас. Однажды он провел ночь в тюрьме за пьянство. Когда в полиции его заставили вынуть все из карманов, там оказалось двенадцать трофеев, которые он собрал, выпив бутылку виски. Он рассказывал, как бросил пить пять лет назад, когда начались проблемы с печенью, но ему все равно приходится регулярно ходить на собрания группы и держать обещание вести трезвый образ жизни.

Чтобы выбраться из тюрьмы, мне тоже пришлось дать обещание. Больше не убегать. Не заниматься проституцией. Я так отчаянно хотела на волю, что поклялась стать монахиней. Чтобы закрепить свои слова, я записала их на бумаге. После этого меня выпустили. И теперь, поскольку я опять оступилась, мне больше не поверят, сколько бы я ни клялась. На мне поставят крест.

Я вышла из будки, смешалась с толпой и побрела мимо пабов и закрытых магазинов, мимо уличных часов с веселой подсветкой. Когда я проходила под часами, мне захотелось разбить их, как окна на Меркуция-роуд в день побега. Я увидела пустую бутылку в сточной канаве и подняла ее.

Но тут минутная стрелка подошла к цифре 11. Часы заурчали и стали отбивать время колокольным звоном. Дин-дон. Не так громко, как Биг-Бен, но громче, чем «невезучие» дорожные часы Фионы и Рэя. Пришлось разбить бутылку о бордюр и выбросить осколки на дорогу.

«Из-за чего ты разозлилась, Холли?» – Голос Майко так громко ворвался в мои мысли, что я чуть не подпрыгнула.

«Не знаю, Майко, – мысленно ответила я. – Много всего разного».

«Если хочешь знать мое мнение, это все та же старая история, она возвращается снова и снова, Холли, та же старая история…»

Я бродила по темным улицам, ходила кругами, и моя злость сменилась страхом и грустью.

«Как темно, – думала я. – Как холодно. Нужно забиться куда-нибудь в тепло».

Бездомные заворачиваются в картон, прячутся под мостами и мочатся у стен, как собаки. Меня это совсем не привлекало.

Я фантазировала о местах получше. И даже составила список в голове.

Церкви

Кинотеатры

Сараи

Дома, где не задернуты шторы, а значит, хозяева в отъезде

Церкви запирают по ночам, в чем я уже убедилась чуть раньше. Из кинотеатра меня вышвырнут, как только закончится последний сеанс. Сараи хороши, но нужно как-то проникнуть в них. То же самое и с пустующими домами. Зная, как мне обычно везет, я не сомневалась в том, что в момент взлома двери меня застукают неожиданно вернувшиеся хозяева.

Но тут я повернула за угол и увидела указатель: Железнодорожный вокзал.

То, что надо.

Майко рассказывал мне, как спал на вокзалах, когда бродяжничал и был на мели, как он выразился. Рассказывал, как устраивался в своем спальном мешке в вестибюле вместе с бездомными и всякими чудиками, как всю ночь уходили и прибывали поезда, и ему снился женский голос, объявляющий остановки, и никто его не беспокоил. «Утром я умывался, чистил зубы и причесывался в мужском туалете. И притворялся, что это «Ритц».

Я улыбнулась, думая о Майко, воображая, как он бреется перед замызганным зеркалом, корча из себя аристократа. Я пошла по указателю и нашла вокзал. Касса была закрыта, и вокруг никого. Можно было вальсировать и скользить по платформам, прохладным, как зима. Я стояла, вглядываясь в расписание поездов с видом серьезного путешественника, планирующего свой маршрут. Так я и узнала о полуночном поезде. Вот что значилось в расписании:

Кармартен 00.47

Фишгард Харбор 01.40

Поначалу я решила, что это полуденный поезд. Потом до меня дошло, что указано время 47 минут после полуночи. Тогда я подумала, что это, должно быть, субботний или воскресный поезд. Или, возможно, это старое расписание, и никакой поезд не придет в такое время, раз я единственная на перроне и поблизости ни одного контролера, чтобы проверить мой билет. К тому же я не знаю, на какой платформе он остановится. Наконец я решила, что до 00.47 еще целая вечность.

Но во мне просыпались и серьезные мысли: «Этот поезд – твоя судьба. Фишгард на блюдечке. Подарок на день рождения».

Я перешла на другую платформу, где заметила электронное табло. Я прочитала высветившееся янтарными буквами сообщение о том, что следующий поезд отправляется в 00.47 до гавани Фишгард. «Я же говорила. Поезд в твою честь». Я села на холодную скамейку, расчесала парик и накрасила губы. Мне предстояло подождать один час и 39 минут. Я запустила Storm Alert, обхватила себя руками и притоптывала, пока Дрю напевал мне на ухо песню «Кто-то работает допоздна». Раньше мне не попадался этот трек, но вот повезло. Я отбивала чечетку и вертела руками, прослушав песню три раза подряд. Почему-то в моих мыслях возник Рэй, и я подумала о том, как он засиживается допоздна в своем офисе, на северном берегу реки. Вот он сгорбился над столом с включенной настольной лампой, а Фиона суетится по дому, дожидается его. Я перескочила на следующий трек.

Вскоре холод проник в кости. Я сняла наушники. Из носа текло. Частичка меня сидела на этой скамейке, этой ночью, в этом городе, а другая частичка снова брела по дороге, знакомилась с людьми, Магнитом и Ким, девушкой из сэндвич-бара, аристократкой Хлоей из автобуса и юным Эйнштейном с его инопланетной теорией. Среди них и Райан с улыбкой до ушей, и Кирк со своими свиньями, и медсестра Шан, и мальчик на мотоцикле, чьего имени я не знала. Мне пришлось ущипнуть себя, чтобы не свалиться со скамейки, а потом я посмотрела на темную колею и подумала: