Утешение в дороге - [53]

Но я тут же одернула себя: полицейская камера нужна мне, как сломанная челюсть.

Никто не смотрел в мою сторону. Я достала парик и надела его, чтобы снова стать храброй и непобедимой Солас. Я хорошенько его расчесала, разгладила челку и пошла обратно тем же путем, что и пришла, держась подальше от зловещего места.

По дороге мне попалась еще одна телефонная будка. Я вошла внутрь, пристроила рюкзак на полке, подняла трубку и поднесла ее к уху. Когда мимо проходили люди, я открывала и закрывала рот, делая вид, будто поглощена беззаботным трепом с лучшей подругой. Я болтала и хохотала, хотя на другом конце провода меня никто не слушал.

Сначала я наговорилась с Грейс, потом с Майко и Тримом. Позвонила Каруне. Даже с безумным Максом-звонарем перекинулась парой слов. И наконец, решила, что надо бы поздороваться с Фионой.

– Привет, Фи.

– Холли, это ты? (Фиона, в панике.)

– Да. Привет всем. Давно не виделись.

– Холли! Где ты пропадаешь? Мы тут с ума сходим.

– Не знаю. Просто катаюсь, развлекаюсь. Ну, сама знаешь, как это бывает.

– Холли. Возвращайся домой. Пожалуйста, Холли. Мы скучаем по тебе. Рэй и я. Скучаем по тебе, скучаем…

Да, в моих мечтах. Я уставилась на трубку. К этому времени Фиона и Рэй наверняка уже умыли руки. Рэй получил работу на севере, и они пакуют чемоданы. Я содрогнулась. Погладила гладкую искусственную кожу ящерицы, примостившейся на полке, и вспомнила, как Фиона покупала ее на рынке Тутинг Бродвей. Конечно, «ящерка» не из «Хэрродс», как я сказала Шан, и не от мамы. Это подарок Фионы. Я следовала за ней, пробираясь сквозь толпу на Тутинг Бродвее, пока Фиона делала покупки, и вдруг остановилась у киоска с сумками, моего любимого. Я обожала сумки в форме животных – кенгуру, кошек, даже свернувшейся клубком змеи, – и еще мне нравились те, что с яркими цветочными аппликациями, и лаймово-зеленая, на которую у меня тоже чесались руки. Фиона обернулась и увидела, что я разглядываю сумки. Она улыбнулась. Подошла ко мне. Солнце светило ей в лицо. Она подняла солнечные очки на голову.

– Ты всегда останавливаешься здесь, Холли, – сказала она. – Каждый раз.

– Да.

– Тебе что-то нравится?

– Да. – Я убрала руку с зеленого лайма и ощупала другую сумку, волосатую, как кокосовый орех. – Мама говорила, что хорошо одетую леди можно узнать по сумке на ее руке.

– В самом деле? – Фиона посмотрела через плечо на потрепанный черный рюкзак, с которым ходила за покупками. – Значит, я в пролете.

Потом я погладила сумку, сделанную из искусственной тигровой шкуры.

– Может быть, эту хочешь? – спросила Фиона.

Сумка напомнила мне обивку нашего дивана в доме в небесах, и я едва не сказала «да». Но потом вспомнила, как на этом диване валялся Дэнни-бой, шлепая губами во сне.

– Нет. Мне больше нравится вон та. – Я показала на «ящерку», которая висела на крюке, поблескивая на свету. Я с самого начала положила на нее глаз. Она была классная: серебристо-зеленая, с ремнями на спине и тремя молниями, похожими на раздвоенные языки, и кожа выглядела сморщенной и потрескавшейся, как у настоящей ящерицы.

Фиона усмехнулась.

– Смело, – сказала она. – Оригинально.

Она потянулась и сняла рюкзак с крюка, и продавщица назвала цену – девять фунтов, но сказала, что отдаст нам за восемь.

Я знала, что Грейс убила бы за эту сумку, потому что обожала всяких рептилий и мечтала заиметь ручную змею, чтобы носить ее на шее как аксессуар супермодели. Я достала свой кошелек и посмотрела, сколько у меня денег, но Фиона накрыла мою руку ладонью.

– Холли, – сказала она. – Это мой подарок.

– Но до моего дня рождения еще так далеко.

– Тогда мы назовем это подарком не на день рождения. – Она протянула деньги, и продавщица отдала мне сумку, и я, счастливая, набросила ее на плечо и положила в нее кошелек. «Ящерка» прижилась сразу.

– Выглядит замечательно, – сказала Фиона. – Сногсшибательно.

Я чувствовала себя как в Рождество на той оживленной базарной улице.

– Спасибо, Фи, – сказала я, застегивая молнию рюкзачка. – Спасибо. Большое спасибо. – Фи, так называл ее Рэй. Я никогда не позволяла себе такой фамильярности, это просто вырвалось.

Фиона закусила губу и отвернулась. Ее рука скользнула по моей руке и повисла. Она улыбнулась и снова шагнула в толпу.

– Давай займемся покупками, Холл, – сказала она.

Я шла позади нее, поглаживая «ящерку» и думая о том, сколько в ней разных отделений и что туда можно положить. Я даже не стала злиться из-за того, что Фиона назвала меня Холл. Я летела по воздуху, всего десять секунд, и все во мне пело, как будто мир стал огромной музыкальной планетой.

Телефонная трубка лежала у меня в руке, но в ней не звучал голос Фионы. Я с треском повесила ее на рычаг. «Ящерка» на полке выглядела усталой. Застежки-молнии пообтрепались, и блеск потускнел под дождем. На улице зажглись фонари. Толпы проносились мимо, как будто время ускорилось. Фиона уходила, уходила, ушла. И меня окружал не Тутинг, а Кармартен, старейший город Уэльса, даже отдаленно не напоминавший дом.

38. Железнодорожная платформа

Я чуть было не вернулась в полицейский участок. Я представила себе, как захожу и говорю дежурному сержанту, что сбежала, и у меня невротическая потребность в поддержке, и не могут ли они забрать меня и вернуть домой, пожалуйста. Только они отправят меня прямиком в тюрьму для несовершеннолетних. Соберутся на совещание, скажут, что я опять нарушила свое обещание, и назначат мне исправительный срок в 28 дней с возможностью продления, как Триму. Нет, я бы предпочла умереть.