Успокой моё сердце - [49]

На улице довольно холодно, но в такой одежде мне не страшен даже буран. У Джерома экипировка ещё лучше.

— Где будем гулять? — присаживаюсь перед малышом на корточки, стремясь оказаться на одном уровне с малахитовыми глазами.

Отведя взгляд, он указывает пальчиком направление.

— Отлично, — поднимаюсь, следуя по произвольному маршруту. По пожеланию Джерома мы оказываемся у двух раскидистых елей, спрятавшихся под огромной сосной.

— Здесь здорово играть в прятки, — озвучиваю первую пришедшую в голову мысль. — Ты любишь играть?

Мальчик смотрит на меня снизу вверх. Его личико нахмурено. Ответа нет.

Вздыхаю, снова присаживаясь перед ним.

— Джером, я с тобой разговариваю. Будет лучше, если ты тоже будешь со мной говорить. Хорошо? — тянусь к его ладошкам, намереваясь взять их в свои (ещё один штамп кинематографа), но те быстро исчезают за спиной своего обладателя.

Мальчик расстроен и зол.

Он упрямо и быстро качает головой, одновременно отступая в сторону.

— Джером! — зову его на секунду раньше, чем белокурое существо кидается бежать. В неизвестном мне направлении.

Поспешно вскакиваю, бросаясь за ребенком.

Пышные ветки мешают обзору. Если бы не яркая красная шапка, за которой я следую, малыша бы пришлось долго искать в этом чертовом лесу.

— Джером! — тщетно стараюсь остановить его голосом. — Джером, пожалуйста!

Надо же, второй день подряд я кричу это убегающему ребенку. Пора бы переходить к более радикальным мерам, Белла.

Сколько длится наш забег? Десять минут? Пятнадцать?

Мальчик без устали несется вперед, а я молюсь, чтобы конец сада был близко (ведь территория особняка наверняка огорожена), иначе я просто не добегу. Дыхание ни к черту.

— Джером! — уже не зову, а каркаю, подобно воронам, которые должны здесь обитать.

Наконец все заканчивается.

Малыш замирает совсем недалеко от меня. Впереди.

Вваливаюсь на круглую поляну, хватая ртом необходимый воздух.

— Джером… — стону, используя последние силы, чтобы до него добраться.

Мальчик подпирает спиной высоченный каменный забор, уходящий если не в самое небо, то точно до верхушек столетних сосен. Его руки раскинуты в разные стороны, личико напряжено, но в то же время на нем уже показались первые слезы.

Увидев это жалкое зрелище, зарыдали бы тысячи людей. Одно лишь фото…

«О каких глупостях ты думаешь?»

Верно. К черту глупости.

Делаю несколько вдохов-выдохов, прежде чем продолжаю свой путь к малышу. Он тоже устал, его грудь часто вздымается.

— Джером, ну что же ты?.. — подбираюсь к ребенку, словно к дикому зверю. Выверяю каждый шаг и в то же время пытаюсь удостоиться его доверия и показать, что ни на что плохое — тем более в отношении его — неспособна.

Мальчик при каждом моем шаге, все сильнее вжимается в камни забора. Он уже почти слился с ними.

Очередную попытку договориться с белокурым существом прерывает громкий хруст.

Вздрагиваю, оборачиваясь в сторону источника звука. Глаза скользят вверх, по громадной сосне.

По стволу медленно ползет трещина, с увеличением которой нарастает жуткий треск.

В течение минуты понимаю — дерево сейчас рухнет!

«У тебя мало времени».

Его вообще нет!

От появившегося в крови адреналина события, происходящие после увиденного, запоминаются скомкано и рвано. Восприятие реальности притупляется. Знаю лишь то, что должна защитить ребенка. Любой ценой.

Бросаюсь к Джерому, игнорируя весь его испуг, связанный с моим скорым приближением. Не обращая внимания на отпихивания, хватаю мальчика в охапку, бегом кидаясь как можно дальше от злополучного места. Я должна успеть. Иначе нам обоим конец.

Холодные камни забора так мелькают перед глазами, что становится дурно. Но останавливаться не имею никакого права — из-за малыша, которого держу на руках.

Органы слуха каким-то чудом умудряются подметить, что сзади уже ничего не слышно. Ни треска, ни хруста. Угрожающая тишина.

Когда оббегаю очередную корягу, коих у забора полным-полно, поляну разрывает ужасающий свист ветра. Сосна издает визжащий звук, когда падает с высоты на землю.

Огромные ветки ударяются о камни за секунду до того, как обрушиваются за моей спиной. Они настолько тяжелые, что противостоять им нет никакой возможности. Тем более у человека.

Крепко прижимая мальчика к себе, стараюсь упасть на бок, чтобы одновременно уберечь его и не причинить лишнего вреда.

Небо, подернутое тучами, закрывается хвоей, сыплющейся со всех сторон. От удара из легких выбивает весь воздух.

Вжимаюсь в землю, ожидая боли, но ничего не происходит.

Наша веточная пещера не подвергается никаким нападениям.

Жуткий грохот от упавшего ствола разносится по всему лесу, до боли оглушая.

Часто дышу, хотя надобности в кислороде нет. От страха легкие сжались в маленький комочек, едва различимый среди других органов.

Сквозь дымку бессознательности пробивается тревожное напоминание.

«Ребенок!»

Опускаю глаза вниз, и вижу сжавшегося в моих объятьях Джерома. Его глаза крепко зажмурены, ладошки вцепились в пуговицы моего пальто. Поднимаю плохо слушающуюся руку и осторожно глажу пальцами детское лицо.

Не любит прикосновений? Не касаться? Как бы не так. Сейчас это единственное, чем я могу его успокоить.