Успешное покорение мира - [107]
Высыпав в алмазно-ясную ноябрьскую ночь, они устремились вдоль по живописной возвышенной улице под сенью темных деревьев квартала Либерти-плейс, хотя это название было для них пустым звуком. В какой-то миг их напугал собачий лай за живой изгородью, но после этого они беспрепятственно продолжили путь и замешкались только перед сверкающей дугой Мерсер-стрит.
— Нам в какую сторону? — растерялась Клара.
— На звуки.
Она умолкла. Впереди замаячили какие-то тени, и девочки, взявшись под руки, заняли оборонительную позицию, но оказалось, это всего лишь две темнокожие женщины с корзиной белья.
— Вперед, — скомандовала Гвен.
— Куда?
— Куда собирались.
Они дошли до похожего на собор здания, стоявшего — как вспомнила Клара — на углу кампуса, и, повинуясь интуиции, нырнули под арку, чтобы обогнуть пустующую святыню; перед ними открылась широкая панорама террас и готических сооружений — и тут неожиданно грянула музыка. Через несколько сот ярдов Диззи остановила подруг.
— Вижу, — прошептала она. — Вот там — высокое здание, все в огнях. Это спортивный комплекс.
— Надо подобраться ближе, — решила Гвен. — Путь свободен. Идемте — может, проскочим.
Они снова взялись под руки и двинулись вперед под прикрытием длинных корпусов. В опасной близости от места действия они уже смогли различить вход в спортивный комплекс и на его фоне — расплывчатые фигуры; время от времени по воздуху разносились аплодисменты. И опять подруги замерли: идти дальше было страшновато, но и стоять на одном месте — тоже, потому что из мрака приближались голоса и шаги.
— С той стороны, — предложила Клара. — Там темно, можно будет подойти вплотную.
Они сошли с тропинки, пробежали по траве и остановились, запыхавшись, среди припаркованных автомобилей. Здесь они и затаились, словно лазутчицы в тылу врага. В полусотне шагов, за внушительными, массивными стенами торжественный оркестр возвещал, что некто с ним хитрит, объявлял кого-то своей счастливой звездой и требовал ответа: не лучший ли сегодня день для прогулки под дождем?[76] За этими стенами витала невыразимая романтика, фиалковая мечта, сквозь которую плыли прообразы их собственных будущих воплощений, окруженные, подхваченные, вознесенные бесчисленными поклонниками. Слов не было; что еще можно добавить, когда оркестр уже все сказал юным сердцам; музыка смолкла, но никто из троих не заговорил; и вдруг до них дошло, что они здесь не одни.
— На ужин можно и опоздать, — сказал мужской голос.
— Когда я с тобой, такие вещи меня не волнуют.
Девочки затаили дыхание, вцепившись друг в дружку. Разговор доносился из ближайшего автомобиля, развернутого в противоположную сторону от входа в спортивный комплекс, так что их приближение, да еще под грохот музыки, осталось незамеченным.
— Что значит один-единственный ужин, — продолжала девушка, — если у нас с тобой за целую жизнь их будет великое множество?
— Начиная с июня, милая.
— Начиная с июня, милый, милый, милый.
Слушательницы еще крепче стиснули руки. Потому что голос принадлежал Мэрион Лэм, той самой дебютантке, что ехала с ними в одном вагоне.
И в этот миг — понятное дело, ночь выдалась прохладной, а вечернему платью положено быть тонким — Диззи чихнула: чихнула от души, причем дважды.
III
— Где гарантия, что вы не проболтаетесь? — вопрошал молодой человек. Он повернулся к Мэрион: Ты можешь им внушить, чтобы они ни в коем случае не трепались? Растолкуй им, что это загубит твой дебют дома.
— Да мне все равно, Гарри. Я могу только гордиться…
— Но мне не все равно. Сейчас не время распускать слухи.
— Мы не проболтаемся, — пылким хором заверили девочки.
А Гвен добавила:
— Мы считаем, что это классно.
— Вы хотя бы понимаете, что никто, кроме вас, об этом не знает? — сурово спросил он. — Никто, кроме вас! Если поползут сплетни, я буду знать, кто мелет языком, и тогда…
В его голосе звучала такая зловещая угроза, что вся троица невольно попятилась.
— Не надо так, — вступилась Мэрион. — Эти девочки — из нашей школы; я знаю, они не проболтаются. К тому же они понимают, что это не всерьез: у меня что ни месяц, то помолвка.
— Мэрион! — вскричал молодой человек. — Слышать этого не могу!
— Ох, Гарри, я не хотела тебя обидеть! — задохнулась она, расстроенная не меньше, чем он. — Ты прекрасно знаешь: у меня никого, кроме тебя, не было.
Он застонал.
— Ну как нам обеспечить молчание галерки? — Обескураженный, он шарил в кармане, нащупывая деньги.
— Не нужно, Гарри. Они нас не выдадут. — Но, поймав на себе взгляды трех пар глаз, она растеряла прежнюю уверенность. — Послушайте, чего бы вам хотелось больше всего на свете?
Расхохотавшись, подруги переглянулись.
— Наверное, попасть на бал, — откровенно призналась Гвен. — Только нам нельзя. Родители ни за что бы нас не отпустили, даже по приглашению. Я хочу сказать…
— Есть одна мысль, — перебил Гарри. — Слушайте, что можно сделать. Я знаю, где находится черный ход в легкоатлетический манеж. Вы согласны посидеть в темноте, где вас никто не увидит, и сверху понаблюдать за происходящим?
— Еще бы! — вырвалось у Диззи.
— Я вас туда проведу, если вы поклянетесь мне всем святым, что будете держать язык за зубами.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».