Уровень опасности - [36]
Алексей слушал тогда отца и молчал, пережидал, когда закончится приступ отцовской меланхолии. Теперь он знал, что такая или другая, но война точно идет. И на этой войне одним солдатом стало больше.
Глава 12
Ахмед. Подмосковье
Примерно за девять месяцев до того, как все случилось
За высокими заборами с железными автоматическими воротами живут эти люди. У многих есть дома для прислуги и охраны. Сколько ежегодных городских бюджетов зарыто в землю вокруг Москвы по одному только западному направлению, никто не считал. Кто эти люди? Как их так жизнь перемешала, что оказались они соседями на маленьком клочке земли в несколько десятков квадратных километров? Теперь, конечно, поумнели, теперь выбирают соседей, но если в конце девяностых уже зарыто в землю миллиона три зеленых – большие деньги, скажу вам, по тем временам, – то что же теперь делать? Продать – не продать, и строят теперь по-другому, и соседей опять же выбирают, и бассейн в цокольном этаже никто не делает. Короче, если продавать, то одну землю. Земля, конечно, в цене за это время выросла, но в дом-то столько сил вложено. Можно было бы, наверно, бывшей жене отдать, да жаба душит, да и молодая жена при подобных намеках неодобрительно отворачивается: «И это после того, что она у тебя столько крови выпила? Ну ты даешь…»
Так подумает, подумает бывший замминистра или какой-нибудь еще бывший начальник и сдаст дом. Сдаст через агентство и зачастую даже не знает, кто в этом доме живет. Есть десятка в месяц жене на расходы, и слава богу. Хоть какая-то польза.
В одном из таких домов сидели в каминном зале два человека, пили зеленый чай и вели неспешную беседу. За окном шел мелкий дождь, к вечеру похолодало, в камине вовсю потрескивали поленья, к теплому полу приятно было прикоснуться босыми ногами. Двери были неплотно закрыты и с внешней стороны у дверей стояли люди. Оба собеседника не первый год уже формально находились в федеральном розыске. Но то ли тяжело им было без ванны, без сауны, без тренажерного зала, без телевизора с фильмами и без проституток прятаться в родных суровых городах, то ли свободу свою ценили невысоко, то ли другая какая была причина, но разговаривали они спокойно и не вздрагивали при каждом шорохе.
– Ты считаешь это возможным? – спросил Ахмед, отправляя в рот мелкий комочек сладкого хвороста.
– Я считаю это возможным, Ахмед. Я не пришел бы сюда, если бы не проверил все несколько раз. Я сам обедал там неоднократно, выезжал, смотрел, считал с секундомером. Один раз, представляешь, чуть на Рамзана не напоролся – ввалился со своей бандой, человек двадцать, хорошо я их в окно увидел, через черный ход вышел. Будний день, обед, что он здесь делает?
– Рамзан теперь большой человек, – усмехнулся Ахмед. – Смотри, придет день, всей Россией управлять будет. Значит, ты все проверил, все посчитал, и сколько человек надо?
– Смотри, – собеседник Ахмеда, крепыш с коротко подстриженными темно-русыми волосами, стал раскладывать на столе бумаги. Ахмед отодвинул в сторону чайник и поднос со сладостями.
– Начнем с людей. Три на выезде на шоссе, два на трассе сообщают, когда проехал, и самый главный – тот, кто стреляет, – всего шесть. Плюс человек, который сообщение дает о выезде. Главный тут, и самый главный, – тот, кто стреляет. У него будет один выстрел.
– А что менты?
– А что менты – менты честь отдавать будут, они пока сообразят, что к чему, – все закончится. Тут еще смотри какое дело – охрана стрелять начнет по-любому, много людей побьют, а люди там не простые. Короче, одно к одному.
– Попасть трудно будет, – задумчиво сказал Ахмед, разглядывая схему. – У них же приказ не тормозить.
– Твоя правда. Приказ не тормозить. А если машины заминированы? А если они сильно заминированы? Может, в них по сто килограммов тротила? Тогда у них какая инструкция?
– Тогда давай заминируем. Увеличим вероятность.
– Думал об этом. Взрыв, дым, огонь, непонятно, куда стрелять. И этот задний ход даст – только вы его и видели. И так одна секунда будет, а если взрывать – ничего не видно, и секунды не будет.
– Может, ты и прав, брат, – Ахмед не отрывал взгляда от схемы на столе, – а может, и не прав. Давай два варианта смотреть. Мне со взрывом больше нравится. В самом лежбище накроем шакалов, чтобы нигде у них покоя не было. Это отсюда сколько будет?
– Километров семь-восемь.
– Ах, хорошо, – в первый раз за весь разговор Ахмед мечтательно улыбнулся. – Ах, хорошо, – говорил он. – Красиво будет. А что с людьми?
– Кое-кто есть. Продолжаем искать.
– Помнишь, я говорил, что стрелок должен быть не из наших, чистый и чтобы власть ненавидел.
– Помню. Я всегда помню, что ты говоришь. Он должен ненавидеть власть так, чтобы отдал свою жизнь с радостью, поэтому кроме ненависти у него должен быть мотив, а у нас кроме его ненависти – гарантии.
– Все правильно. И у нас есть такой человек?
– Мы работаем, Ахмед. У меня есть очень хороший кандидат. Мы смотрим за ним внимательно. Нателла рядом с ним. Помнишь Нателлу?
Ахмед позволил себе на мгновение впустить на лицо улыбку и на то же мгновение прикрыл глаза:
– Как она?
– В порядке, Ахмед. О тебе спрашивает.
Игорь Симонов – автор романов «Приговоренные» (2007 г.), «Уровень опасности» (2008 г.), «Год маркетолога» (2010г.), сборника рассказов «Mondiale» (2008 г.), а также пьес «Небожители» (с 2007 г. идет в театре «Практика»), «Девушка и революционер» (с 2009 г. в театре «Практика») и «Выбор героя» (премьера в апреле 2012 г. в «Политеатре»).Спустя несколько лет после событий, описанных в романе «Год маркетолога», главный герой оказывается там, где переплетаются интриги, заговоры и предательство, где большая политика приносит большие деньги, где нормой жизни становится неизбежность лжи.
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?