Уроки атеизма - [11]

Игра в золотые тряпочки, разговоры проникновенным голосом о душе и нравственности, о вере и вечности – это одно, а реальная жизнь – это совершенно другое. И конечно, в этой реальной жизни ФСО гораздо надежней, чем какой-то там теоретический бог.

То есть даже не предполагается, что в ситуации внезапного злоумышления против этого занятного персонажа какие-нибудь ангелы или какой-нибудь бог самостоятельно отведут от него беду. Такая версия вообще не рассматривается. Есть ФСО – и есть главный поп, которого надо с шумом и пафосом охранять.

Далее мы видим удивительную страсть верующих писать доносы в различные инстанции на людей, которые осмеливаются мыслить свободно и вольно. Понятно, что, в общем-то, у них есть право писать доносы, и в таком поведении нет ничего удивительного, кроме того, что оно само по себе является блестящим примером бытового атеизма!

Судите сами. По идее верующие прекрасно осведомлены о характере своего бога, который с легкостью, за совершеннейшую фигню, истреблял целые города со всеми жителями, включая детей, женщин и стариков, поливая их серой и огнем. А значит, зная, что нрав у этого сверхъестественного существа истеричный и крайне тяжелый, они вполне могут предполагать, что любое свободомыслие, как, например, в моем случае, будет немедленно наказано – каким-нибудь инсультом, параличом или чем-то в этом роде. Не говоря уже о молниях или падающих с неба раскаленных метеоритах. Однако же веры в то, что это произойдет, у них нет. Реальной возможности наказания тех, кого они считают богохульниками, непосредственно сверхъестественными силами они не допускают. И пишут доносы.

Мы ясно видим эти прелестные приметы чистой идеологии. Понятно, что никакой веры здесь нет – одно притворство. И бизнес, который нуждается в этом притворстве. И притворство, которое нуждается в этом бизнесе.

Урок 2. Церковь и наука: часть первая

Наша вторая беседа – о науке.

Последнее время мы можем наблюдать, как церковники всех мастей, калибров и сект с необыкновенной страстью лебезят перед наукой, братаются с ней и вообще делают вид, что они всегда были чрезвычайно близки к науке, дружили с ней, покровительствовали ей и являлись чуть ли не ее частью.

Но я полагаю, что имеет смысл напомнить: свою научную карьеру церковь начала с убийства Гипатии – первой женщины-геометра, математика и астронома. После этого убийства ученых уже стали бытовой, повседневной, стандартной нормой. И речь не только о широко известных фактах вроде казни Джордано Бруно, унижения Галилео Галилея или истории с Николаем Коперником.

Вспомним Мигеля Сервета, открывателя малого круга кровообращения, которого пытали и потом сожгли по обвинению в ереси и вольнодумстве. Вспомним Этьена Доле, великолепного философа, блистательного ученого и исследователя, который также был сожжен за вольнодумство. Вспомним Джулио Чезаре Ванини, автора книги «Об удивительных тайнах природы, царицы и богини смертных», который был за ересь приговорен к отрезанию языка и отбиванию пальцев, а после того как благочестивая публика все это с ним проделала – сожжен, и пепел развеян по ветру. Вспомним Пьетро Д’Абано, врача и анатома, приговоренного к пожизненному заключению и по приказу церковников удавленного в тюрьме. Вспомним Чекко Д’Асколи, блистательного ученого, который был просто сожжен без всяких предварительных церковных штучек; вспомним Пьетро Джанноне и Германа Рисвикского…

Этот список можно продолжать до бесконечности. Надо понимать, что и в то время людей, которые знали, что все сильно не так, как учат попы, было гораздо больше. Но чтобы противостоять свирепой, чудовищной по своей агрессивности тоталитарной машине церкви, требовалось огромное мужество.

В России все было еще хуже и страшнее, несмотря на то что здесь никого не жгли. Жечь было просто некого. В течение примерно семисот лет, начиная с так называемого крещения, была создана настолько безжизненная, настолько смертоносная для любой мысли, любого искания, любого исследования среда, что ни одного ученого в России в период с IX – Х по XVIII век просто не появилось – не родилось и не развилось.

Ну а когда ученые все же появились, то естественно, все это тоже было в высшей степени проблематично. Известно, как в Казани местные семинаристы под руководством местных архиереев громили анатомический факультет, уничтожая коллекцию образцов. Как запрещали к изданию труды Дарвина и Геккеля. Как изгалялись над Иваном Михайловичем Сеченовым – санкт-петербургский митрополит Исидор требовал отправить великого физиолога в Соловки на покаяние, а его книгу «Рефлексы головного мозга» запретить к печати и распространению.

Таких случаев было очень много. Но дело даже не в этом. Дело в том, что сейчас, в период этого активного заигрывания с наукой, церковники, пользуясь некоторой неосведомленностью публики, стали подгребать к себе действительно великие имена. Верующими объявляют практически всех – даже, например, Ивана Петровича Павлова.

По поводу Ивана Петровича существует гигантское количество легенд, которые начинаются с утверждения, что он был чуть ли не старостой какой-то церкви, ну а то, что он был верующим, нам внушают постоянно, повсеместно и очень страстно. Но давайте посмотрим, как на самом деле обстояли дела с Иваном Петровичем Павловым.