Урок кириллицы - [35]

— Он — с нами! — прокричал Борька в микрофон. — Он — с нами!

И, ещё раз стукнув президентской голову об сцену, он поймал момент, когда та подпргынет над досками настила и, широко размахнувшись, будто пробивая пенальти, изо всей силы вмазал по ней обутой в кроссовку ногой, так что шар головы взвился над толпой, а затем опустился куда-то в центр площади, порождая неистовый вопль восторга, и, наткнувшись на выставленные над головами кулаки, опять взлетел в вышину и опять опустился на ожидающие его кулаки молодежи. И пошел гулять из конца в конец переполненной ревущим народом площади, подлетая и вновь опускаясь, и пошел кувыркаться, то удаляясь от эстрады, а то снова возвращаясь к ней по мосточкам торчащих навстречу ему над головами кулаков…

А Борька повернулся спиной к этому аттракциону и, глядя прямо перед собой, медленно двинулся прочь с помоста.

Глава Ъ

— …ЕРмак отечественной словесности — Виктор Едрифеев! — торжественно объявил за нашими спинами выход очередного гения очухавшийся от шока ведущий, и толпа взорвалась разгульным бандитским гоготом и свистом.

Глава Ы

— …ЕРЫжки да воры вокруг, а не государевы люди! — громко ругался, глядя со стороны на это действо, какой-то высокий худой старик с клинообразной черной бородой с проседью, одетый в темный затрепанный халат до пят и высокую остроконечную шапку с заломившимся набок верхом. — Видно, и впрямь Антихрист приближился, и Откровение Апостолово сбывется…

Глава Ь

— …ЕРЬков, мать твою, ты куда смотришь? Что у тебя за типы в центре Москвы шатаются! «Где, где?» В манде! Это ты постовой, а не я! Откуда, я спрашиваю, этот старик придурковатый у Кремля появился? Убрать его немедленно, вызывай машину!..

Глава Ѣ

— …Я, ТЬфу ты, ну ты, смотрю, а он прет на меня, как Т-34, да ещё и орет при этом: «Ты как стоишь, холоп, перед государем? Царя не признаешь, разбойничья харя?..» Мне аж не по себе сначала стало — ну вылитый Иван Грозный, прямо, как из кино вышел… Еле вшестером в машину затолкали, такой здоровенный оказался. Да ещё какая-то палка дурацкая в руках. Если бы Сидоров ему по яйцам ногой не вмазал, того и гляди, пораскидал бы нас…

Глава Ю

— Юродивый, что ли? — спросил я, оглядываясь на услышанные реплики милиционеров.

— Да тут теперь пол-Москвы юродивых, — откликнулся Чохов. — Не столица, а край непуганных идиотов.

«…И мерседесов, — вспомнил я слышанную уже где-то раньше остроту. Интересный получается набор…»

Глава Ꙗ

— Яблочный Спас называется! — проворчал, выбираясь из толпы, Фертоплясов. — Ничего себя яблочко упало! Наливное!

— Ну так — август… Помнишь, Перехватов читал нам свой неопубликованный роман в стихах — «Моление о миллениуме»?

…Москву в те дни опять томил вопрос,

чего ждать дальше и что будет лучше:

обвал рубля иль оперетта путча?

Ведь для России август — месяц гроз!

О да, мы любим и медовый Спас,

и дух садов — до головокруженья…

Из года в год мы ждем Преображенья,

но, видно, вправду — Спас, да не про нас!

— Славянское название августа — серпень, то есть месяц жатвы. Что ж вы удивляетесь тому, что Господь срезает колосья? — оглянулся на эти слова Берлинский.

— Посидеть бы где-нибудь, — мечтательно вздохнул вместо ответа Борька.

— Голова болит? — остановился Чохов. — Сильно?

— Да нет… Просто как-то не по себе.

— А тебя на Пушкинской тоже по голове долбануло? — повернулся ко мне Берлинский.

— Да. Сюжет один и тот же.

— Жизнь, как сказал бы не пришедший сюда Слава Бройлерман, любит цитировать сама себя, воспроизводя рифмующиеся между собой ситуации…

Глава Ѥ

— Едемте ко мне, что ль, — предложил Борис. — Попьем кофейку, отдышимся после случившегося.

— Я не могу, — вспомнил я предупреждение следователя. — Кругом сплошные проверки документов, я не хочу опять попадать в милицию. Мне бы скорей до Панкратия Аристарховича дойти.

— Ну потопали к деду… Лишь бы не сидеть сейчас одному в квартире…

— Только давайте не мимо милицейских постов, — попросил я на всякий случай.

— Да, менты после взрыва на Пушкинской прямо озверели. От них и до этого нормальным людям житья не было, а теперь вообще не дают никому шагу свободно ступить, — проворчал Фертоплясов.

Глава Ѧ

— ЮСтиция и должна быть жестокой. Что это за государство, которое не умеет себя защитить? — аж остановился, услышав такие слова, Берлинский. Вот как мне поверить, что оно не даст меня в обиду внешним врагам, если оно не сумело как следует врезать даже своим собственным кухонным болтунам, развалившим его, словно карточный домик! А ещё говорят, что СССР был тоталитарным монстром, государством-концлагерем! Да будь я у руля власти, у меня бы все болтуны давно на Колыме парились! Зато попробовало бы какое-нибудь НАТО вот так запросто полетать с бомбами над нашими просторами, не говоря уже о том, чтобы безнаказанно вмешиваться во внутренние дела Отечества. Родина — понятие святое, и милиция должна пропагандировать и блюсти эту святость наравне с поэтами и Церковью…

Глава Ѫ

— ЮСтиниан говорил, что когда государство начинает истреблять своих граждан, оно как раз и требует, чтобы его называли Родиной, — вздохнул Чохов, открывая перед Борькой и остальными отяжелевшую от дождей дверь пивогоровского подъезда.