Урбанизатор - [20]

«…угодить ему лучше всего… не простираясь перед ним» — ересь.

Тот самый «первый пункт Устава РСДРП» — раскол между апостолами Петром и Павлом. «Вера и деяние» или — «вера и присутствие (в первичной ячейке/общине)»? Пётр следовал этике «благородных идеалов божественной святости и доброты, которую неустанно внедряли иудейские пророки», «веруй и делай». Павел требовал ещё и обязательного участия в церковных ритуалах. На чём и построена христианская церковь. Как и партия большевиков. А не на «камне», что означает имя «Пётр», как обещал Иисус.

«…в религии заложена, во-первых, вера в существование сверхъестественных существ, во-вторых, стремление снискать их благосклонность, это предполагает, что ход природных событий в какой-то мере эластичен и изменчив и что можно уговорить или побудить всемогущие сверхъестественные существа для нашей пользы вывести его из русла, в котором он обычно протекает.

Предположение об эластичности и изменяемости природы прямо противоречит принципам магии и науки, которые считают, что природные процессы жестки и неизменны в своем течении, поэтому их невозможно вывести из своего русла ни уговорами и мольбами, ни угрозами и запугиванием.

Различие между этими двумя соперничающими мировоззрениями зависит от ответа на… вопрос: носят ли управляющие миром силы сознательный и личный или бессознательный и безличный характер?

Стремясь к умиротворению сверхъестественных сил, религия признает за богами сознательный и личный характер. Всякое умиротворение подразумевает, что умиротворяемое существо является сознательным и личным, что его поведение несет в себе какую-то долю неопределенности и что рассудительным обращением к его интересам, склонностям и эмоциям его можно убедить изменить свое поведение…

Так что религия — поскольку она предполагает, что миром управляют сознательные агенты, которых можно отвратить от их намерений путем убеждения, фундаментально противоположна магии и науке.

Для последних само собой разумеется, что ход природных процессов определяют не страсти или причуды личных сверхъестественных существ, а действие неизменных механических законов. Правда, в магии это допущение содержится имплицитно, зато наука его эксплицирует.

Магия часто имеет дело с духами, то есть с личными агентами, что роднит ее с религией. Но магия обращается с ними точно так же, как она обращается с неодушевленными силами, то есть, вместо того чтобы, подобно религии, умилостивлять и умиротворять их, она их принуждает и заставляет. Магия исходит из предположения, что все личные существа, будь они людьми или богами, в конечном итоге подчинены безличным силам, которые контролируют все. Но из которых, тем не менее, может извлечь выгоду тот, кто знает, как ими манипулировать с помощью обрядов и колдовских чар».

Забавно видеть, как академически сформулированные идеи Фрезера находят у меня на Стрелке матерно-мордобойное выражение. Эксплицируются, так сказать. В форме разбитого носа.

«Радикальной противоположностью магии и религии объясняется та непреклонная враждебность, с которой священнослужители на всем протяжении истории относились к колдунам. Священника не могла не возмущать высокомерная самонадеянность колдуна, его надменность в отношении к высшим силам, бесстыдное притязание на обладание равной с ними властью. Жрецу какого-либо бога с его благоговейным ощущением божественного величия и смиренным преклонением перед ним такие притязания должны были казаться неблагочестивой, богохульной узурпацией прерогатив, принадлежащих одному богу».

То-то они сцепились…

Аггей и Мара, не понимая всей этой философии, чётко воспринимают друг друга как противники. Одна применяет естественные силы природы. Называется — колдовство. Другой вымаливает милость божью. Называется — православие.

Такой конфликт должен быть постоянным в любой попаданской истории. Как и случилось у Янки и у Руматы. Я это уже давно понял:

«Попаданец занимается прогрессорством. То есть — меняет условия жизни людей. Это всегда связано с изменением законов и обычаев. А они освящены церковью. И всякая попытка сделать что-то новое, как-то улучшить жизнь людей не традиционной раздачей милостыни, а трансформацией их труда и образа жизни, неизбежно сталкивает попаданца с церковниками.

Светские власти ещё как-то вменяемы, они могут оценить материальную пользу, приносимую инновациями. Но система, кормящаяся от идеологии, от „благодати божьей“ имеет другие приоритеты. „Законы, данные от бога — вечны“. Как: „коммунизм — истинен, потому что — правилен“. Или — наоборот.

Заклинания, приносящие прибыль».

Отдельного представителя местного жречества можно уговорить, подкупить, обмануть… Но попаданец — непрерывный фонтан новизней. Это не может быть воспринято иначе, как колдовство. Одно новшество может быть чудом, «даром божьим». Но ряд их…

Среди туземцев есть множество персон, куда более соответствующих сиюместному критерию святости. Они постятся до голодных обмороков с яркими галлюцинациями или питаются насекомыми, они не моются годами или годами же непрерывно бьют поклоны. Они «не жнут и не пашут, но напитаемы бывают». Милостью Господней, но не трудами своими. Они — очевидно святые люди. Они, а ещё более — почитающие их, чувствуют себя обманутыми, обкраденными.