Урал-батыр - [4]

Когда все принялись за еду, птица взмахнула здоровым крылом — и выпали из него три пера; когда она смочила их кровью из сломанного крыла, явились три лебедя и унесли ее с собой. Старики Янбирде и Янбика очень сожалели о том, что не смогли узнать, где находится Живой родник.

Старик тут же велел Шульгену и Уралу отправляться вслед за ними, отыскать Живой родник. Если на пути встретится Смерть, отрубить ей голову и возвратиться домой. Посадив двух сыновей на двух львов, проводил он их в путь.

Глава 2

О том, как прославился Урал, разгромив и уничтожив царя Катила, и даровал людям свободу.

Урал со старшим братом вдвоем,

Считая дни, месяцы, годы,

Где через черный бурелом,

Где через горы, а где бродом —

Двигались вместе одним путем;

Ехали так, и в один из дней

Там, где проворный бежит ручей,

Повстречали они старика

С белой бородой до земли.

Посох большой тот держал в руках.

Братья к старику подошли,

Почтительно поздоровались с ним.

Приветствием ответил он им.

Куда и откуда идут они,

Старец расспрашивать стал у них,

Обо всем — куда, почему —

Рассказали братья ему.

Впал в задумчивость тот. Потом

По бороде провел рукой

И, указав на распутье дорог,

Разговор повел такой:

«Перед вами лежат два пути:

Налево пойдете — вас впереди

Смех, веселье беспечное ждут.

Там, забот и вражды не зная,

В полном согласии живут:

Волки и овцы на вольных лугах,

Лисицы и куры в густых лесах,

Птицу Самрау всем сердцем чтут,

Не едят мясо, кровь не пьют —

Смерти дорогу не дают.

Вот такая там есть страна.

На добро отвечать добром —

Обычай в краю благодатном том.

А направо пойдешь — вдоль дороги всей

Только слезы и плач людей.

Жестокости и скорби полна

Та горемычная сторона.

Царь коварный Катил в ней правит,

Кровь живую пьет у людей.

Всюду увидишь там груды костей —

Вот что ждет, коль пойдешь направо».

И рассказ такой услыхав,

Обычаи здешние разузнав,

Двое братьев — Шульген и Урал —

Жребий бросили меж собой,

Каждый участи лучшей желал.

И жребий братьям выпал такой:

Младшему — налево идти,

Старшему — направо идти.

Каждый сам сделал выбор свой.

Но Шульген не согласен был: —

Про старшинство ты мое забыл!

Знай же: налево я пойду, —

Стал настаивать он на своем.

И правым Урал пошел путем.

Шульген отправился левым путем.

Правой Урал поехал дорогой.

Была она и трудной, и долгой;

Много рек он переходил.

Много гор он перевалил,

Покуда не добрался до склона

Горы, поднявшейся до небосвода.

Там старуху он повстречал:

Рубцами и шрамами испещрена,

Кровью запекшейся обагрена

У старухи была спина;

Кожа висела на ней клоками,

Словно изодранная волками;

Чернели ее обнаженные ноги.

Как у кур, ворошащих мусор;

Точно трава, что стужей убита,

Желтизной ее щеки покрыты;

Как у коры, что лишилась сока,

Мясо на бедрах ее иссохло.

Точно наросты на дереве старом,

Выступали буграми суставы.

Рядом со старухой Урал

Красивую девушку увидал.

На солнце сильно она загорела,

Волны волос укрывали тело;

Словно выточена из ствола

Ясеня, была стройна.

Страха иль стесненья полна,

Пряталась за старухой она.

Как у насытившейся дичью птицы,

Грудь ее выпуклою была.

Глаза были дивно хороши,

Как озеро, блещущее сквозь камыши.

Вся она нежна и чиста,

Тонок, как у пчелы, ее стан.

К ним-то и подошел Урал.

«Вы не пугайтесь меня, — сказал,—

Издалека я сюда пришел.

Был мой путь и крут, и тяжел;

Когда покидал я родительский дом,

Был еще я совсем юнцом;

Знайте: людей я не обижаю,

Их жилища не разрушаю.

Смерть-злодейку хочу отыскать,

Хочу я смерти ее предать.

Подойдите поближе ко мне.

Расскажите о вашей стране.

Тогда приблизились мать и дичь,

Не в силах волнении превозмочь».

К небу старуха глаза возвела

И такой разговор повела:

«Вижу, ждешь ты издалека

С думой, глубокою, как река.

Ах, егет, если б знал ты о том,

Куда дорога тебя привела,

Какие черные дела

Наш царь творит во дворце своем!

Тех, кто про болезни не знал.

Кто смерти собственной и не ждал —

Женщин, девушек и мужчин

(Стар иль млад, отец или сын),—

Велит вязать по рукам и ногам.

Лучших из них для дворца отбирает;

Раз в году народ собирает

К царским хоромам на майдан.

Ну, а дочка Катила-царя

Выбирает себе жениха.

Девушек царь выбирает сам.

Тех, что остаются лотом,

Приближенные падишаха

В собственный забирают дом.

Остальным — место в мире ином;

Девушки смерть находят на дне

Озера. А егеты — в огне.

В честь себя и отца своего,

В честь приближенных своих,

В честь дня рождения своего,

В честь Тэнгри раз в году

В жертву людей приносит Катил.

Десятерых я имела детей —

Мать несчастная средь матерей.

Сожгли из них у меня четверых,

Утопили в воде пятерых.

Мой старик того не стерпел,

Горе такое снести не сумел,

И, не ведая, что творят.

Не боясь, что будет убит,

В ярости позабыв о страхе.

Бросился на людей падишаха.

И несчастного в тот же день

Прямо перед глазами моими

Закопали живьем в могилу.

Осталась при мне лишь младшая дочь.

Рады бы и ее уволочь,

Оторвать от матери чадо,

Поглумиться были бы рады.

Только в лес и сбежала с ней.

И таких, как я, матерей,

Беглецов много бродят здесь —

Горемычных скрывает лес.

Добр ты, по всему, сынок,

Знаешь цену тяжких дорог,

Потому дам тебе совет;

Возвращайся скорее домой,

Уходи из земли нашей злой!»

«Через реки и через горы

Шел сюда я не дни, а годы.

Много разных дорог прошел;

Если Смерть не найду я тут,