Ураган в сердце - [52]

– Боюсь, что это так, сэр. Он был не очень отзывчив.

– Но вы все же попробовали? – спросил Карр, хватаясь за соломинку. – Что вы сказали, что он ответил?

– Я сказал: «Как я понимаю, мистер Уайлдер, вы бывали в Индии». Он, кажется, удивился, что мне об этом известно.

– Так, будто было такое, о чем ему не хотелось, чтобы знали?

– Вероятно, сэр, – кивнул Рагги. – Только я бы сказал, что было нечто большее. Это всего лишь мое впечатление. У меня было такое чувство, что ему не хотелось даже думать об этом.

Размышляя вслух, Карр произнес:

– Возможно, с Индией связаны какие-то неприятные воспоминания… или, может, с тем, что произошло, пока он отсутствовал.

– Не думаю, что дело тут в Индии, – твердо заявил Рагги, тут же смутившись от своей уверенности. – Вероятно, я ошибаюсь, но думаю, сэр, что не только одну Индию ему вспоминать не хочется. Я чувствовал, сэр, что ему вообще ни о чем думать не хочется. А хочется ему только… – Голос молодого доктора замер.

– Хочется ему только – чего?

– Боюсь, сэр, что хочется ему сейчас, чтобы его оставили в покое. Без раздумий, без разговоров – просто оставили в покое.

Аарон Карр сухо кивнул. Если Рагги прав, то дело почти безнадежное. Он изучил множество случаев пострадавших от инфаркта, которые вели себя точно так же, не проявляя ни беспокойства, ни открытого пренебрежения, просто отступали от жизни, как смертельно раненное животное уходит с открытого места, заползая в какое-нибудь темное и недоступное убежище. И он не вправе рассчитывать на свои способности установить с Джаддом Уайлдером такое личное взаимопонимание, которое, как живительное тепло, влечет к солнцу раненое животное из его потайной норы.

– Если у вас больше ничего, сэр… – произнес Рагги, поднимаясь со стула.

– Нет, это все… Да, спасибо вам, – сказал Карр, пораженный слабостью собственного голоса: фраза прозвучала как «сдаюсь». Тут же спохватившись, он схватил блокнот, вырвал из него верхний лист, смял его в стиснутом кулаке и швырнул в корзину для мусора. И, словно продолжая движение руки после броска, подхватил пальцами новый карандаш.

5

Лежа плашмя на спине, Джадд Уайлдер разглядывал решетку, которую заходящее солнце высветило на потолке, пламенное сияние, перечеркнутое черными тенями жалюзи. Пока он смотрел, пламя понемногу меркло: сценический эффект, достигаемый реостатом, – обращаясь в вишнево-красное, а потом и вовсе угасло. Словно по указке невидимого режиссера, щелчок выключателя разорвал недвижимость затмения, поток света мгновенно создал новую сцену, привлекая его взгляд к углу возле окон, где миссис Коуп раскрывала свой мешочек с вязаньем.

До этого момента он разве что полусознательно воспринимал ее присутствие, зная, что она в палате, и все же не утрачивая того приятного ощущения защищенной изоляции, которое пришло вместе со сменой в три часа: миссис Коуп приняла дежурство от мисс Харш. Облегчение, испытанное им после ее прихода, было так заметно, что он пожалел, что никак не в силах выразить свою признательность. Мешало неизъяснимое разногласие между желанием, чтобы его оставили одного в покое, и глубоко упрятанным удовольствием, с каким он воспринимал то, как миссис Коуп мгновенно чуяла, когда он начинал терять спокойствие, обмывала его безо всякой глупой и лживой стеснительности, а потом сильными руками разминала узлы мышц у него на спине и ягодицах. Когда принесли поднос с обедом, гримаса, с какой он встретил первую ложку принесенной с кухни густой желеобразной и совершенно лишенной запаха массы, побудила миссис Коуп первой попробовать это варево. Затем, с отвращением фыркнув, она удалилась и вернулась через двадцать минут с наваристым, благоухающим мясом супом, который сама же и приготовила, каким-то образом угадав, что это единственное, что он сможет с аппетитом съесть.

Глядя сейчас, как она достает свое вязанье, Джадд опять вспомнил миссис Горман, вспомнил давние зимние ночи, когда он приходил на кухню, оправдывая свое вторжение тем, что в столовой слишком холодно, а ему надо уроки делать. Иногда они разговаривали, но всегда только после того, как он заговаривал первым. Чаще же сидели в молчании: он решал задачки по математике или сочинение писал, миссис Горман что-то чинила или штопала – никогда слова не проронит, разве только чтобы напомнить ему про сдобный пирожок в буфете или лимонный торт в оловянной коробке с дырочками, которую его дедушка Джадд привез домой из Мексики.

Но вот в коридоре послышались шаги, до слуха донесся голос говорившего с индийским акцентом молодого доктора, который сидел возле него в «Скорой». Миссис Коуп, встрепенувшись на мгновение и прислушавшись, тоже расслышала. Но шаги затихли, оставив только память об обещании доктора Рагги, что доктор Карр заглянет, прежде чем отправится домой ужинать.

– По-видимому, доктор Карр так и не придет, – произнес он.

– Вас что-то беспокоит? – спросила миссис Коуп, вздернув брови. – Я могу позвать его.

– Не надо. Просто подумал о нем, вот и все, – ответил он, размышляя над тем, что сестра раньше говорила ему о докторе Карре, обо всяких его научных исследованиях, обо всех статьях, какие он опубликовал в медицинских журналах. – А почему этот доктор, столько всего сделавший, вдруг оказался в больничке вроде вашей?