Управление командой в баскетболе - [23]

На первом туре чемпионата СССР 1973 года в Тбилиси в матче с московским «Динамо» Жармухамедов открыто выразил недовольство свистком арбитра. Это случилось в начале второй половины встречи; когда судьба матча еще не была решена. Баскетболиста, конечно, удалили с поля. Это было сделано совершенно справедливо. И опять моя реакция в данном случае была неправильной. Прежде всего я думал о том, как бы выиграть эту встречу, и даже забыл сделать Алжану внушение. Больше того, в душе я сам был недоволен арбитром, который в спорной, на мой взгляд, ситуации осмелился свистнуть такому великому игроку, как Жармухамедов.

Мое поведение, по сути дела, оправдывало поступок распоясавшегося игрока и давало ему определенные надежды на поблажки в будущем. Хотя после матча, на собрании команды, Алжану было сделано соответствующее внушение и он был дисквалифицирован на одну игру, но тем дело, по существу, и кончилось.

И вот на матче в Таллине против «Калева» произошел новый инцидент. В спокойной игровой ситуации Жармухамедов локтем ударил А. Крикуна по голове. Оправдываясь, он сказал, что Крикун ударил его раньше. Как же, дескать, олимпийский чемпион мог вытерпеть и не дать сдачи? А прежде Алжан терпеть умел. И не раз в борьбе под щитом получал синяки и шишки. Теперь же он стал считать себя настолько великим, что не желал сдерживаться и не отвечать на обиду, хотя бы это было даже в ущерб делу. Для него результат команды, общая победа коллектива — все это потом. Главная фигура — он сам, Алжан Жармухамедов.

За этот проступок Жармухамедова дисквалифицировали на четыре игры. В результате матчи в Каунасе и Тбилиси и еще две игры в Минске — со «Строителем» и «Автомобилистом» — команда ЦСКА провела без своего единственного полуцентрового игрока. Наш центровой В. Андреев был болен, а Н. Дьяченко, выступавший в высшей лиге первый сезон, естественно, еще не мог вписаться в действия коллектива.

Так прощение и покрывательство звезды — с моей стороны в первую очередь — привели к тому, что ведущий игрок подвел команду и не участвовал в большинстве встреч. Мы, правда, стали чемпионами и без Жармухамедова. Но для этого потребовались максимальные усилия всей команды.

Порою тренеры клубных команд находятся в двусмысленном положении: с одной стороны, казалось бы, целесообразно наказать игрока за проступок, а с другой — интересы команды не дают возможности этого сделать. Если бы, скажем, я пришел к руководству ЦСКА и сказал: «Давайте дисквалифицируем Жармухамедова, правда, при этом я не могу гарантировать золотые медали». Я думаю, что вряд ли согласились бы со мной. По совести говоря, я попросту побоялся острого конфликта, потому что такой игрок, как Алжан, пока в команде был один. И только позже выяснилось, что победить можно и без Алжана.

Жармухамедов много пережил после своей дисквалификации, многое понял. Он очень хотел снова играть в большой баскетбол. Он ходил на все тренировки команды, упорно тренировался индивидуально. В ЦСКА ему пошли навстречу, команда протянула ему руку. Сейчас Жармухамедов снова играет в команде и сборной СССР, и играет хорошо, надежно. Думается, что случившееся послужит ему уроком на всю жизнь.

Расскажу еще о некоторых конфликтных ситуациях, которые случались в моей практике. Видимо, такая уж судьба тренера, что не все ситуации ему удается использовать правильно, в интересах дела. Чтобы мои коллеги, молодые тренеры, не повторяли ошибок, я поведаю о своих неудачах. Правда, теперь, имея за плечами большой опыт, я в таких же ситуациях поступил бы, конечно, по-иному.

Когда я делал первые тренерские шаги в команде рижского СКА, лучшим игроком коллектива считался О. Хехт. Это был человек с большой амбицией.

Здесь надо сделать отступление. Я считаю, что нет выдающихся мастеров без самолюбия, тщеславия и амбиции. Эти качества убивать в спортсмене не следует. Наоборот, надо использовать и тщеславие и самолюбие игрока для того, чтобы он сделался еще сильнее, стал лучше других. Мне думается, что каждая звезда, каждый большой игрок прежде всего обладает самолюбием и тщеславием, но, повторяю, в хорошем смысле этого слова.

Так вот, Хехт был как раз таким самолюбивым, весьма одаренным игроком. Кстати говоря, по своим данным (рост более 195 см) он был тогда лучшим центровым команды СКА и сборной Латвии. И вот этот игрок долгое время не поддавался моему влиянию. Можно сказать, был неуправляем.

Хехт делал вид, что не понимает моих указаний на тренировках. Но я видел, что он просто игнорирует меня и хочет показать партнерам, что его авторитет в команде выше, чем тренера. Тем более молодого тренера, который еще ни в чем себя не проявил. Такая конфликтная ситуация с Хехтом меня, конечно, нервировала. Но мне ничего не оставалось делать, как только пытаться убедить игрока в неправильных действиях. Видимо, сила моей логики была недостаточной, а аргументы не убеждали Хехта. Во всяком случае, такая двойственность в управлении командой СКА сохранялась довольно долго.

Расскажу вам о конфликте между О. Хехтом и Т. Гаварсом. Представление о Хехте вы уже имеете. А Гаварс был одним из лучших наших защитников, очень спокойный, даже несколько флегматичный. Гаварс часто опекал на тренировке Хехта. Однажды Хехт, чем-то раздосадованный, ударил опекуна по лицу и, конечно, сразу же был удален мною с тренировки. Это было накануне ответственных матчей с рижской командой «Спартак», в которых определялось, какая латышская команда будет участвовать в чемпионате Советского Союза.