Унтер Лёшка - [49]

– Так точно, ваше высокоблагородие, неделя без малого!

Секунд-майор усмехнулся и кивнул на жёлтый погон на левом плече, обозначавший принадлежность к полку.

– Из Апшеронцев сам?

– Так точно! – ещё более насторожился Лёшка, стараясь припомнить, где же он мог здесь «накосячить».

– В Кагульской баталии командовал охотниками, отражая набег турецких сипахов и татар на правый фланг каре?

– Так то-очно, – протянул Лёшка, начиная, что-то смутно припоминать из эпизодов недавнего боя. Всадник со сверкающей саблей, настигающий русского офицера. Пуля его штуцера, выбивающая того всадника из седла, а тот потом ещё долго тащится за лошадью, застряв одной ногой в стремени. А тот офицер на бегу смотрит на Лёшку и благодарно машет ему рукой издали. Всё собралось как в каком-то калейдоскопе в его голове. Да это же был сам Кутузов в той первой сшибке с сипахами – совершенно отчётливо понял Лёшка и ошарашено уставился на Кутузова.

– Узнал? На привале ко мне подойдёшь! – кивнул тот с улыбкой и направился дальше вдоль строя.

Вскоре отряд выступил в сторону Бедер, путь до осаждённой крепости им был неблизкий, предстояло пройти более трёх сотен вёрст по июльской жаре и через земли, опустошённые войной. Большим обозом решили себя не обременять, казаки и драгуны гнали с собой вьючных коней, а трёхсуточный порцион был у каждого солдата в его личном ранце или, как у егерей, в вещевом мешке. Идти старались в более прохладное время: часов с пяти утра и до полудня, а потом уже – когда спадал дневной жар и до полуночи.

– Ну спасибо тебе, сержант! За глаз твой точный и за руку твёрдую! – обнимал Алексея на первом привале майор. – Если бы не твой штуцер, срубил бы меня тот сипах, как пить дать срубил бы. А я ещё ведь тогда подумал: как точно этот унтер Апшеронец из своего штуцера бьет! Извини, не отблагодарил тебя вовремя, совсем замотался со всеми заботами, что тут на меня навалили. Проси о любой милости теперь смело!

– Да что вы, ваше высокоблагородие, – смущённо мялся Лёшка. – Рад помочь был вам, такому-то человеку!

– Да какому, такому, Алексей? – улыбался, не понимая его, Кутузов. – Я тогда капитаном был, это сейчас майорский чин получил. Будем теперь вместе служить, под моим началом?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – гаркнул радостно Алексей. – С вами хоть турок, да хоть того же француза бить!

– Чудной ты, Лёшка, французы-то тут при чём, чем они-то тебе нынче не угодили? – рассмеялся Кутузов. – Хотя, может быть, здесь ты и прав. Месье хорошо потрудились, Османскую порту на Россию войною натравливая. Ну да русские люди незлобивы, однако зло помнящие, глядишь, и припомним сим лягушатникам все их каверзы со временем.

– Обязательно припомним, ваше высокоблагородие! – рявкнул Лёшка с готовностью.

По пути на сводный отряд не раз натыкались татарские разъезды, но оценив, что русские им явно не по зубам, они скрывались за горизонтом преследуемые казаками и драгунами. В ночь на шестое августа отряд наконец-то достиг Днестра и присоединился к осадному войску генерала Панина.

Войска генерал-аншефа, продолжая трудную осаду, отбили уже несколько серьёзных вылазок турок. Панин оповестил бендерского сераскира о разгроме турецкой армии в битве при Ларге и потребовал от него сдачи крепости, обещая милость, в противном же случае угрожал его гарнизону полным разореньем и смертью. Ответа от противника не последовало.

Дабы лучше окружить крепость и пресечь её сообщение с окружающим миром, вокруг неё были выставлены разъезды из казаков и калмыков. А с 19 июля началось уже сооружение первой параллели – траншеи, приспособленной к обороне во время осады крепости. На ней были размещены 25 осадных пушек, которые вели огонь непрерывно, выбивая в первую очередь турецкие орудия. Турки повели было ответный огонь, но контрбатарейную борьбу они проиграли начисто. 21 июля траншею углубили и устроили там ещё две батареи для новых осадных орудий и мортир большой мощности. Под давлением русских османы сожгли предместье и укрылись в основных бастионах, а русские войска тут же начали возведение второй параллели.

В крепости от непрерывной бомбардировки возникали многочисленные пожары, ощущался недостаток воды, велики были потери от русского огня, но османы, тем не менее, упорно сопротивлялись и 23 июля предприняли вылазку большими силами. Отбить её помогли егеря Фелькерзама и Каминского. Далее инженерные осадные работы продолжились: возводились новые батареи и редуты, рылись многочисленные окопы.

Турки же продолжали отчаянно сопротивляться. Они надеялись, что великий визирь и крымский хан со своим 150-тысячным войском разобьёт первую армию Румянцева и потом выручит Бендеры. Однако эти надежды были развеяны, когда 25 июля во вторую армию Панина пришла весть о разгроме турецких войск при Кагуле. На виду у неприятеля русские торжественно отметили эту победу, а вечером они обстреляли крепость из всех орудий.

30 июля осаждающими была заложена третья параллель. Ночью османы сделали сильную вылазку и напали на работающих в ней сапёров. Сильный картечный и ружейный огонь их не остановил, тогда гренадерские батальоны под барабанный бой ударили в штыки и отбросили врага в крепость.