Унтер Лёшка - [51]

Русские батареи вели непрерывный огонь по турецким укреплениям, и из-за продолжительной осады, тянущейся гораздо дольше запланированного, у артиллерии уже начал ощущаться недостаток боеприпасов. Снаряды снова стали экономить и даже объявили вознаграждение за собранные на поле ядра. Ушлый Потап с пронырливым Федькой умудрились так заработать аж по два гривенника. Но всё равно всего этого было мало, и обозные команды начали подвоз новых боеприпасов из Хотина, Аккермана и Килии. Потребность в порохе и снарядах была такая высокая, что все генералы и штаб-офицеры армии, имевшие при себе лошадей, отдавали их для организации подвоза. Только 3 сентября, чтобы скрыть подготовку генерального штурма, обстрел крепости усилили до прежних 600 выстрелов в сутки.

Ночью была взорвана первая мина, заложенная под гласиром – пологой земляной насыпью перед наружным рвом крепости. Турки, всполошившись, сразу же бросились в атаку, но были отбиты картечью и штыками. Бой был очень жестокий. Противник понёс большие потери, урон русских войск составил тоже более 350 человек. В ночь на 6 сентября была взорвана ещё одна мина, и её огромная воронка была сразу же занята и стала очередным русским укреплением перед крепостью.

Обе стороны готовились к последней решительной схватке. Командующий турецким гарнизоном Эмин-паша, ставший им после смерти прежнего сераскира, взял клятву со своих солдат драться до последнего. Русский командующий решил начать генеральный штурм в ночь с 15 на 16 сентября 1770 года.

Глава 4. Штурм

Сменившись с охраны минных ходов, плутонг Егорова харчевался разваренной пшеничной дробленкой, размоченными сухарями и варёной кониной. Мясо перед штурмом не жадничали и выдали его каждой артели аж по десять фунтов. Хорошо в котле оно развариться ещё не успело и было на вкус весьма жестковато, но солдатики не жаловались, и это было хорошо. Теперь вовсе было непонятно, когда удастся поесть и удастся ли кому-то вообще. Расположенные недалёко от лагеря батареи били в сторону крепости не умолкая, и рёв от пушек стоял оглушительный.

– Вон пушкари как стараются, – кивнул на мелькающие у орудий фигурки Федька. – Сегодня, похоже, все ядра запульнут и тогда уж опять без работы останутся, а ну как не удастся турку сейчас взять, а мы тут без орудийного припаса?

– Да тебе-то что, Цыган, с того, вам же с Потапкой и хорошо будет с тех пуляний, – усмехнулся Карпыч. – Снова вон ядер наковыряете в поле и опять при своём барыше останетесь.

– Не-е, – покачал головой загорелый до черноты егерь. – Надоело уже тут ковыряться и на месте сидеть тоже надоело, скучно мне здеся, дядь Вань. Пора бы уже крепость брать и к своим на Дунай опять двигать. Загостились мы уже лишнего тут.

– Это да… – вздохнул пожилой егерь. – Вроде и одно дело со всеми тут вместе делаем, а всё равно для всех как чужие мы здесь. Пётр Ляксеич, что слышно-то, с кем на нонышней приступ пойдём?

Лёшка отложил в сторону свою пулелейку и посмотрел на Карпыча.

– Наш егерский батальон поддерживает третью колонну Миллера, через часика два, как совсем стемнеет, думаю, начнём уже выдвигаться на позиции, так что пока есть время – готовьтесь братцы.

Макарыч глубоко вздохнул, перекрестился и пробормотал:

– Опять на самом острие пойдём. Только бы эти мины хорошо сработали, страсть ведь сколько в те ходы сапёры пороха натащили, ужасть просто!

Действительно, все последние дни в основной минный ход, идущий к главному крепостному рву, русские сапёры стаскивали сотни пудов пороха. Именно их и охраняли егеря Кутузова от турецких вылазок, им же теперь и предстояло вместе с гренадёрами пройти по той бреши, которую должен был пробить в турецких укреплениях гигантский взрыв.

Лёшка, отлив очередную пулю в своей пулелейке, бросил её остывать на песок, а сам взял с углей чугунную посудинку с деревянной ручкой и начал осторожно заливать из неё свинец в формочку. Его штуцерная пулелейка, похожая чем-то на клещи, с двумя одинаковыми половинками-формами, отливала лишь по одной пуле, которые ещё потом нужно было долго шлифовать, убирая задиры. И на всё это требовалась ему масса времени. С фузейными и пистолетными круглыми пулями всё было гораздо проще, поэтому налили их фузилёры уже от души. У каждого солдата были свои штатные пулелейки, состоявшие из двух половинок на дюжину форм, позволявшие отливать в них пули быстро. Да и такой тщательной обработки, как для капризного штуцера, такая круглая пуля не требовала.

– Господин сержант, а правда, что тому, кто на главный вал первым поднимется, нашим командующим аж сто рублёв денег обещано? – спросил самый молодой солдатик плутонга Савушка.

– Правда, – кивнул Лёшка. – А офицеру следующий чин вне очереди обещан, – и выбил на песок очередную пулю.

– Сто рублёв, сто-о! – аж закатил глаза Сава. – Это ж можно батеньку выкупить у нашего барина, а он потом на своём извозном промысле и матушку с сестрёнками да братишками из крепостных ведь вытянет.

– Ты на том валу проживи хоть немного для начала! – охладил парня Карпыч. – Думаешь, тебя турка ждать там будет, пока ты свои целковые считать будешь? Говорят же тебе, там целая тьма отборных янычар нашего приступа ждёт, а это ещё те оторвы, я тебе скажу! Ты вон лучше штык свой наточи поострее, чем без дела тут сидеть и лясы впустую точить.