Унтер Лёшка - [47]

Баранину замариновали в уксусе и ещё отдельно просто в луке, имбире, перце и кориандре. Потом уже приступили к готовке плова. Рис долго промывали, в тридцати водах, убирая этим его клейковину. Затем его замочили в солёной воде, с такой её температурой на момент погружения, что аж рука еле выдерживала, и вот уже после этого оставили его на два часа постоять и набрать в себя влагу.

На мелкие порционные кусочки нарезали баранину и уже вовсе на мелкие нарезали курдючный жир. Морковь настругали соломкой, а лук – крупными полукольцами. На костры поставили сразу пять казанов под плов и как следует их там разогрели. Затем вытопили в них курдючный жир и отобрали образовавшиеся шкварки. В растопленный жир отправили по половинке луковиц и дали им обжариться до образования подгорелой корочки. Потом вынули и эти луковицы.

В казан высыпали нарезанный ранее полукольцами лук и обжарили его до золотистого цвета. Затем засыпали в казан баранину и обжаривали её там минут семь. Выложили в казан морковь и добавили зиру, молотый кориандр и немного ягод барбариса. Залили всё это горячей водой, а после оставили подливу тушиться на огне, ну-у… где-то около часа.

– Ермолай, ты как караульный часовой стой тут у костров вместе с Егоркой и, главное, следи, чтобы наши костры тут равномерно горели, но не слишком так сильно тоже. Это чтобы всё не выкипело там, – поучал главного своего помощника Алексей. – И смотри, никого близко к ним не подпускай, чтобы не испортили нам угощение! Пусть там соседний плутонг кашу у своих костровищ варит и завидует нам молча, а коли будут лезть – так «леща» им всем давайте, я разрешаю! Только не переусердствуйте, конечно уж, с энтим!

Несколько раз Лёшка подходил и проверял, равномерно ли всё у них там проваривается. Подлива была прозрачная с ярко выраженным желтовато-оранжевым оттенком – всё как и положено по традиционному узбекскому рецепту. Так что можно было уже добавлять по три головки чеснока в каждый казан да по два острых красных перца, ну и ещё поварить всё минут эдак двадцать.

Промытый ранее рис Лёшка лично выложил в каждый из пяти казанов и разровнял, убедившись, что зирвак (навар) покрывает его на палец-полтора сверху. Теперь осталась только финальная часть готовки – нужно было, чтобы рис потушился равномерно до своей полной готовности.

Куницын уже третий раз подходил на место полевой кухни, наблюдая со стороны, как дружно и сплочённо работает вся Лёшкина артель и как уверенно всё делает её самый главный повар.

– Алексей, я что спросить-то тебя хотел, – обратился он к своему сержанту. – Вижу, как у вас тут всё ладно и интересно получается, ты не был бы против, чтобы я пригласил на ужин ещё двух своих друзей из штаба дивизии. Одного ты уже знаешь, это поручик Светлов, адъютант нашего генерала, тот, с кем ты в недавнем деле был, а второй – из моих земляков, обер-квартирмейстер (начальник штаба) Гридин Владимир Андреевич, он в чине премьер-майора, из штаба его светлости графа Брюса. Мы с ним в приятельских отношениях состоим, хоть он и при высоких чинах. Люди все эти неплохие и могут быть всегда весьма полезными. Как ты на это смотришь, чтобы они на наш вечерний бал пожаловали, как ты про него сам давеча выразился?

Лёшка посмотрел со всей возможной серьёзностью на командира и уже после паузы ответил:

– Фёдор Семёнович, да я-то только рад буду, особливо если они с собой дам захватят для бальных танцев ну и цыганский хор какой-нибудь нам на подпевку, чтобы потом веселее было вина из Шампани распивать.

Куницын замер на несколько секунд, соображая, а потом в голос расхохотался и, качая головой, пошёл в сторону штаба дивизии. Вечер обещал быть весёлым!

В грязь ударить не хотелось, и Лёшка постоянно подгонял своих помощников:

– Давайте, угли уже начинайте нажигать, а тут под мясо на шпагах очаги из камней мне наделайте – мангалами они на восточный лад называются.

Всё крутилось и делалось дружно, а запах по костровой поляне шёл уже одуряющий!

– Карпыч! – попросил Лёшка самого пожилого и авторитетного своего помощника. – Нам бы подстилушек каких-нибудь хороших найти, а не всю вот эту рванину? Вишь, как получилось, его благородие гостей из штаба дивизии пошёл позвать, из них один даже в чине штаб-офицерском будет, вот и не хотелось бы в грязь лицом ударить и командира позорить.

Карпыч немного подумал и уверенно кивнул.

– Сделаем, Ляксей Петрович! Сейчас мы с вашим Матвей Никитичем всё это и устроим совместно, – и два ветерана, сразу же нашедшие в друг друге родственные души, прихватив с собой для компании и Макарыча, куда-то быстро рванули.

Лёшка проверил плов, длинной ложкой сделал в нём отверстие до дна котлов и оставил их открытыми, для того чтобы дать выпариться из них всей лишней влаге. Потом котлы опять накрыли крышками, сняли с огня и дали им настояться минут сорок.

Наконец всё общество собралось вместе и сидело на своих местах. Солдатские артели, разумеется, отдельно, офицерская же компания разместилась на большой белой кошме, позаимствованной неизвестно откуда ушлыми ветеранами.

С котлов с пловом сняли крышки, и у всех началось обильное слюноотделение. Такой вкуснотищи от не оценённого русскими сарацинского зерна никто тут не ожидал. Артели наворачивали плов прямо из котлов, их благородиям подали его на огромном подносе, предварительно перевернув его из котла так, чтобы курдючный жир, стекая, пропитывал каждую отдельную рисинку.