Университеты - [89]
Пахло потом, известковой пылью и близким океаном. Иногда – жарящейся в оливковом масле рыбой, чесноком и закусками, рецепты которых передавались строго по женской линии со времён египетского пленения.
– Роза! – заорала идущая впереди женщина, трагически перекрещивая полные руки на неохватной груди, туго обтянутой пропотевшей выцветшей материей, – Штоб ты была здорова, как я богата! Это ты, или тобой очень похоже притворяется какая-то старая проститутка?!
Голос её звучал и рокотал, обволакивая дома и прохожих, обещая трагедию, комедию и козырный интерес разом.
– Отвык, што ли… – Мишка поковырял мизинцем в заложенном от ора ухе, но пришёл к выводу, что скорее нет, чем да! Обходя старых подруг большой сторонкой, он пришёл к выводу, что эта жидовская шумная нарочитость стала в Африке ещё одним способом национальной самоидентификации.
– Всево почти ничево понаехало пока, – пробурчал он, – а орут за всю Одессу разом! Што будет, когда все сюда переберутся? Цирк шапито с бесконечным парадом-алле по улицам?
– Ница! Ты ли это!? – возопила в ответ которая Роза, – Я не хотела видеть тебя там, и для этого я здесь, но ты как нарошно! Скажи, ты мине преследуешь из врождённой подлости, или потому, шо как твой покойный Авель, интересуешься не тем полом, который нормальный для человека со здоровыми пристрастиями? И я не про алкоголь и кушать, как ты могла таки подумать с твоим уровнем интеллекта!
Опытным взглядом угадав начало небольшого, но очень яркого уличного спектакля из тех, где зрители становятся участниками, а иногда и потерпевшими, Мишка прибавил шаг, слыша за спиной прибавление актёрского состава и реплики из зала.
– Уважение, – пробурчал он, ёжась лопатками, – если это чортов Сруль не скажет после такой прогулки своё веское да насчёт работы, я…
– … а вот и Мфане-гуталин, – остановился он, споткнувшись глазами о фигуру кафра, сидящего с щётками для чистки обуви на перекрёстке улочек.
Обмякнув немножечко настроением, Мишка потерял былую сосредоточенность на цели, и явственно как никогда, ощутил эту отвычную с Парижа жару, неразношенные ботинки и пропотелые подмышки. В животе забурчало, и захотелось разом кушать, пить и наоборот.
Пятясь от страшного, Фира наткнулась каблуками о кирпичную крошку, едва удержавшись на ногах. Бросив быстрый взгляд назад, она вскарабкалась на осыпающийся мусорный склон, вжавшись лопатками в выщербленную стену портового строения.
Сердце колотилось как сумасшедшее, норовя выскочить из горла. И ничего в голове, кроме иссушающего страха и…
… Его.
– Сладкая девочка, – сказал Он на немецком, медленно приближаясь, – домашняя…
– Не… не надо… – пискнула девочка, – не трогайте.
– Жидовка? – бурозубо улыбнулся Он, облизывая белёсым языком обсыпанные прыщиками тонкие губы, – Тем слаще…
Каменная крошка осыпалась под ногами девочки, и она едва удержалась на ногах, отчаянно запаниковав и хватая руками за воздух.
– Играешь? – улыбнулся он, и высунув язык, пошевелил им, – Южная кровь… вы рано созреваете, хе-хе… Созрела, да? Ну… иди сюда.
Гримасничая и шевеля высунутым языком, Он медленно приближался враскачку, растопырив руки. Фира не знала, что её больше пугает – тошнотворная неотвратимость или это гримасничанье. Будто оживший труп пытается заигрывать… или одержимый, где вселившийся в тело бес, имитирует человеческие эмоции.
Мёртвые глаза Его щупали фигуру девочки, и та, почувствовав себя обнажённой, закрылась руками так, будто одежда на ней пропала в единый миг. Физиономия Его треснула улыбкой, язык зашевелился, как у ящерицы, а глаза заходили в орбитах. Ещё несколько шагов вперёд…
… и отчаянная попытка пройти сквозь стену спиной.
«– Нет! Нет! Нет!» пульсировало в голове девочки, а она хотела уже просто – умереть! Лишь бы Он не прикасался! Лишь бы…
Рука её нащупала пряжку ремня и…
… рукоятку стилета, вделанного в поясок. Внезапно всё стало уже не настолько…
… безвыходно.
– Увидят же, – испуганно сказала она с нотками чего-то извечно женского, и Он дрогнул лицом, оказавшись внезапно…
… обычным молоденьким матросиком, одержимым собственной похотью. Обычное ничтожество, выросшее в трущобах, и не ни нашедшее физических, ни душевных сил стать кем-то большим, чем комок человеческой слизи. Ломая тела и судьбы встречавшихся девушек, ничтожество самоутверждалось, и сколько их было, сломанных судеб…
Шаг навстречу Ему, и неверящая улыбка раздвигает потрескавшиеся губы матроса. Неужели…
Девочка дразнящим движением провела у пояска, отчего в паху у Него скрутило болезненным сладострастием.
– Никого сзади? – спросила она, и матрос оглянулся машинально…
… и тут же согнулся от острой боли в животе. А потом тонкие пальчики рванули его за голову, и в помутневшие от боли глаза вонзился острый клинок. И это было последнее, что Он видел в своей жизни.
– Чтоб я… ещё раз… – прерывисто выдыхала Фира, убегая из тупичка, – только с Владимиром Алексеевичем… права была мамеле, а я… никогда больше…
– … не выйду из дома без пистолета, – подытожила девушка пятнадцать минут спустя, выбравшись из порта. Пережитое медленно таяло утренним туманом, и хотя Он не раз придёт ещё в страшных снах, но Фира, убившая чудовище наяву, убьёт его и во сне!
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Жизнь продолжается, яркая и удивительная, полная новых впечатлений и приключений, от которых иногда подрагивают коленки и снятся кошмары. Но ГГ не вчерашний мальчишка-сирота, а закалённый уличный боец, встречающий опасные сюрпризы холодным прищуром синих глаз, уклоном… и левой боковой в челюсть! Осознание прошлого и тяжёлый опыт, неизбежный после жизни в трущобах, смешались воедино, и теперь в душе Егора причудливо переплелись идеализм из прошлой жизни и цинизм из настоящей. Гремучая смесь, заставляющая ГГ совершать ПОСТУПКИ. Спокойной жизни не будет… да не очень-то и хотелось!
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
Мальчишка-сирота видит яркие сны о другой, более счастливой и сытной жизни. Жизни, где он большой и сильный, а вокруг дива-дивные! Арапы чернющие, девки в срамных одёжках, чужеземные диковинные города и самобеглые повозки. Но наступает пора просыпаться… и снова перед глазами привычная реальность. Село в Костромской губернии конца XIX века, обыденная крестьянская жизнь. Только вот не вписывается мальчишка-сирота в эту серую обыденность. А внутри сидит кто-то взрослый и умный. Другой.