Университеты - [87]

– Рано мы… я авиашоу свернул, так выходит? Если уж ажиотаж! Хм…

Пришлось признать, что осколки памяти Другого-Я не всегда уместны. Подумаешь, полёты… а вот и нет! Мощнейший инструмент пропаганды, политики, и…

… поднимаю трубку телефона.

– Сань, зайди… парни рядом? Эт я удачно! Все трое тогда… да, жду! Отбой! Корнелиус с вами? Ах, на поле… Ладно, втроём зайдите.

– … как вы смотрите на турне по странам Европы в составе авиашоу?

– Положительно! – живо отозвался брат, и Илья с Адамусем закивали болванчиками.

– Тогда… – гляжу на заваленный бумагами стол и принимаю самое мудрое решение за последние недели – делегирую работу подчинённым!

– … думайте, как совмещать обучение курсантов с турне!

– Да что тут думать! – рубанул Илья, – Я тут…

– Подробно и на бумаге, по всем правилам! – прерываю его.

– … пойду думать, – сдувается Военгский, глядя на меня глазами обиженного ребёнка.

– Вот и славно! – выпроводив пилотов, встал со стула и поприседал, разгоняя кровь в затёкшем седалище. Кабинетик мой, а де-факто временно отгороженный закуток, тесноват, ну да это мелочь…

– Разбаловал я их, – констатирую, вспоминая поведение пилотов, – привык всё на себе тащить, а ведь мужики уже взрослые, со званиями и должностями! Да и жизненный опыт куда как побольше моего!

Решив с этого дня нагрузить подчинённых согласно должностям, пришёл в хорошее расположение духа, а вспомнив, что Феликс обещал-таки к Рождеству прибытие Луначарского, и вовсе возрадовался. Сперва – в помощники, а потом и спихну на него обязанности атташе по культуре, хе-хе!

* * *

– Герр Розенцвайг, не вынуждайте меня применять силу, – упрашивал полицейский, промокая большим, не слишком свежим клетчатым платком полное красное лицо. Противный ноябрьский дождик, частый по этому времени гость Земли Рейнланд-Пфальц, мелкой противной дробью сыпался на голову служителя закона, а отсыревшая шинель не добавляла ему благодушия.

– Это запрещено? – кротко поинтересовался вышеупомянутый герр с характерным идишским акцентом, не думая трогаться с места. Укрытый прорезиненным макинтошем, герр чувствовал себя вполне уютно, а вкусный запах хорошего табака и ягодного шнапса из Шварцвальда недвусмысленно давал понять полицейскому, что Розенцвайг может благодушествовать так до самого утра.

– Это не разрешено, – уклончиво ответил служивый, старательно напоминая себе, что с недавних пор иудеи, волею Кайзера, стали не гражданами второго сорта, а во всём равными немцам. Братьями! Политику Кайзера он верноподданно одобрял, понимая…

… или вернее – считая, что понимает всю подоплёку, но тем не менее…

… иудеи?!

– Герр Розенцвайг, – снова начал полицейский, багровея лицом и непроизвольно сжимая кулаки, – поймите наконец! Согласно букве закона вы имеете право исследовать замок Ланек хоть днём, хоть ночью.

– Но! – стараясь не обращать внимание на рожу герра Розенцвайга, продолжил полицейский, ещё яростней натирая лицо, – Согласно той же Букве, добрые граждане Германии имеют право выказывать своё беспокойство, если кто-то лазает по ночам по развалинам старинного замка! Откуда им знать, что вы добропорядочный исследователь, а не злостный осквернитель памятника архитектуры?

– Нервировать добрых немецких граждан… – иудей пошевелил мясистым носом, задумавшись ненадолго, – не стоит. В конце концов, я ведь и сам – добропорядочный гражданин Германии. С недавних пор.

Патоку последних фраз и их явную издёвку полицейский предпочёл не заметить, оскалившись в улыбке и пряча вконец замусоленный платок в карман.

– … власти Ланштайна охотно помогут вам, герр Розенцвайг, – служебно ворковал полицейский, придерживая иудея за локоток и помогая спуститься с глинистого холма, – Осторожней… держитесь за меня…

Герр охотно держался за полицейского, а чуть погодя, немного обнаглев, вручил тому теодолит, рассыпавшись предварительно комплиментами богатырской фигуре и здоровью служителя закона.

– … днём… – пыхтел богатырь в шинели, спускаясь с холма, – и да, разумеется, легенды… да-да… охотно поведают…

– И архивы? – кротко осведомлялся герр.

– Думаю, что и архивы… – пыхтел служивый, стараясь не упасть.

Думать, какого чорта понесло иудея к замку Ланек, известному как последнее пристанище тамплиеров, да ещё ночью в полнолуние, он будет потом…

… или нет, что вернее всего. Думать будут другие…

… а вот какие из этого последуют выводы, и вовсе неизвестно.

Глава 37

– Сёма! Сёмачка! – внезапно, без объявления войны, заорала над головой молодая и почти интересная женщина. Голос её, пронзительный, напоминающий корабельный ревун, не попадал под определение конвенционного, но женщине было и есть глубоко неинтересно на мнение тех, которые не она!

– Сёмачка, золотце моё, домой! – пронеслось над двором и ушло далеко-далеко, органично влившись в собачью свару, шум близкого порта и звуки стройки.

– Я устал или хочу кушать?! – дискантом поинтересовалось замурзанное золотце лет шести, задрав обгорелый сопливый нос вверх и опустив к ноге плохо оструганный деревянный меч с громадной крестовиной. Поединок за честь прекрасного дама, роль которого выполнял вылизывающийся блохастый котёнок подросткового возраста с ярко выраженным мужским началом, прервался. У соперника и оппонента тоже есть йидише мамэ, и он прекрасно понимает за невозможность сказать не да!