Универсальное устройство - [149]
Когда в июне 2007 года iPhone поступил в продажу, по всему миру у магазинов Apple выстроились огромные очереди. Ярые поклонники, конкурируя друг с другом за право первыми обзавестись «божественным» телефоном, занимали очередь за несколько часов, а то и дней. СМИ подробно обозревали поднявшуюся шумиху. Однако вопреки всему после первых насыщенных продажами выходных – по заявлениям Apple за тридцать часов ушло 270 000 iPhone – спрос начал угасать. Выбор приложений пока был ограничен, телефон поддерживал убийственно медленную сеть 2G, к тому же не было никакой возможности изменить настройки, даже обои. Кроме того, его критиковали за непомерную дороговизну. Глава компании Microsoft, Стив Балмер, насмехался: «Пять сотен долларов? Привязанный к одному оператору? С тарифным планом?… Да это самый дорогой телефон в мире».
Самыми востребованными приложениями оказались, судя по всему, Safari и Maps: два насыщенных информацией и оснащённых технологией мультитач приложения, предварившие всё, на что способен iPhone.
Они и ещё сенсорный экран. Та самая крохотная команда, которая начала искать новые способы взаимодействия пять лет назад, действительно сумела понять и претворить в жизнь удобный для людей способ взаимодействия с устройствами. Революционный пользовательский интерфейс Баса, Имрана и компании был заманчивым, интуитивно понятным – и люди хотели им пользоваться снова и снова.
Когда на следующий год Apple снизит стоимость и добавит магазин приложений App Store, iPhone превратится в глобального и безоговорочного лидера. Но всё же интересно задуматься, насколько незначительно изменилась его основа со времён первого выпуска. Экран стал больше, но до сих пор мы видим ровно расположенные иконки с закруглёнными краями. Мы до сих пор доверяем наш поиск Safari и переписываемся с помощью сервиса Messages. Мы управляем телефоном касанием пальцев; просматриваем видео на его зеркально-чёрном экране. Мгновенно реагирующая на наши действия технология анимации до сих пор привлекает нас, заставляя снова и снова касаться, нажимать, смахивать в сторону; мы до сих пор проматываем списки лёгким движением пальца.
«Они прошли проверку временем, – говорит Тони Фаделл. – Вы смотрите на базовую часть, что изменилось? Изменилась бизнес-модель. Да, камера стала получше, остальное – тоже. Но базовые вещи остались такими, как и были. Стали больше, быстрее, но по сути ничего не поменялось. Сама исходная идея, позволяющая пользоваться всем этим, не претерпела никаких изменений. Первый вариант телефона попал в цель. Хотя приходилось переделывать его и отсекать, отсекать, отсекать лишнее – так происходит всегда, когда у вас верная основа. Именно так вы и понимаете, что у вас получилось историческое устройство на многие годы». Классическое, или, говоря по-другому, естественное. Как вода.
«Влияние iPhone просто огромно и распространяется с огромной скоростью, – говорит Ламиро. – По сравнению с Mac… Думаю, iPhone оказывает куда больше влияния на нашу нынешнюю жизнь. Но, если вдуматься, это по сути тот же Mac. Мы взяли Mac и впихнули его в крохотную коробочку. Получился Mac Второй. У него та же ДНК. Та же суть».
Важное замечание, надо сказать. Даже инженеры, давшие жизнь iPhone, знают, что сами стоят на плечах титанов или, говоря словами Билла Бакстона, являются кончиком «длинного носа» новаторской идеи. Может показаться, что iPhone совершил революционный рывок, но его создатели не просто опирались на ряд технологий, разработанных десятки лет назад вне стен Apple, они обрабатывали и совершенствовали наследие, прошедшее через не одно поколение.
«Продукты подобные мультитачу зрели многие, многие годы, – говорит Долл. – Ещё до iPhone над Core Animation точно так же трудились. Скотт Форсталл, возглавлявший весь проект в качестве вице-президента, был обычным инженером, работавшим с теми же платформами, которые эволюционировали в основу приложений для iPhone, – рассказывает он. – Их изобрели, или создали, не за год, они создавались на протяжении пятнадцати-двадцати лет, задолго до iPhone».
Эти платформы состоят из кода, который писали, улучшали и переделывали ещё с 80-х годов – со времён NeXT, до современной эпохи Apple – те самые люди, которые сыграли важную роль в создании iPhone. «Если вы сейчас пользуетесь этими платформами на iPhone, у них есть префикс NS. Всё, что имеет префикс NS, относится к коду NeXTSTEP, и это практически тот же самый код, – говорит Уильямсон. – Кое-что довольно сильно изменилось, стало сложнее», но от NeXT до Mac и до iPhone нет нехоженой тропы, между ними пролегает давно проторенная дорожка».
К тому времени Apple уже двадцать лет копила код, идеи и таланты. «И случился эффект капитализации процентов, – рассказывает Долл. – Думаю, так точнее всего можно описать произошедшее. Ваш банковский счёт какое-то время накапливает проценты, вот уже три процента в год, и когда проходит двадцать лет, вы замечаете, как кривая заметно уходит вверх. Я серьёзно думаю, что это значимая часть успеха». Ещё одна значимая часть успеха? Просто удача.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Мы знаем, что глютен опасен. Мы уверены, что прививки не нужны. Мы не сомневаемся, что наших детей учат неправильно. Мы знаем лучше, ведь мы – настоящие ьэксперты, а не эти «умники» с дипломами и научными степенями. Автор этой книги, Том Николс, – американский ученый и политолог, специалист по международным отношениям и пятикратный чемпион Jeopardy! американского аналога «Своей игры». «Смерть экспертизы» – это не просто исследование современных тенденций в обществе, но и призыв задуматься, почему так происходит и, что самое главное, к чему это может привести.
Что ждет нас в 2050 году? Будут ли нам доступны совершенно новые технологии, которые пока даже невозможно представить? Или же при мысли о технологиях будущего вам представляются летающие автомобили, покорение космоса и всесильный искусственный разум? Ответы на все интересующие нас вопросы о будущем вы найдете в этой книге, составленной редактором журнала The Economist Дэниелом Франклином из прогнозов, сделанных ведущими мировыми учеными, нобелевскими лауреатами и писателями.