Уникальный экземпляр: Истории о том о сём - [74]

— Мама говорит: если в ближайшее время ты не найдешь себе мужа, то останешься с носом! — сказала Вирджиния. — Тебе почти двадцать семь!

— Замолчи, — прошипела Кармен, поддела вилкой самую аппетитную корочку и отправила в рот.

— Хватит меня объедать! — засмеялась Вирджиния.

Приложив к губам салфетку, Кармен улыбнулась Берту:

— Что правда, то правда. На птичьем дворе последняя курочка — это я.

— А вам сколько лет, мистер Алленберри? — спросила Вирджиния. — Мне кажется, вы ровесник мистеру Лоуэнстайну, нашему директору школы. Ему под сорок. Вам уже есть сорок?

— Юная леди, я вас сейчас утоплю! Мистер Алленберри, простите. Моя племянница еще не усвоила хорошие манеры. Возможно, к шестидесятому году как раз успеет.

Берт хмыкнул:

— Я — как твоя тетя Кармен. На птичьем дворе — последний цыпленок.

Они дружно посмеялись. Кармен протянула руку и положила ладонь ему на запястье:

— Чем мы не пара?

Берту следовало тотчас же откланяться. Шел седьмой час вечера. Если на стоянке будет свободное такси, можно попытаться успеть в номер 1114 к назначенному сроку. Но он в последний раз оказался рядом с Кармен. Ему больше не суждено было увидеть эту женщину в зеленом платье.

Однако Берт Алленберри слыл человеком мыслящим, многие скажут — гениальным. Его изобретение цифрового релейного клапана случайного доступа изменило мир и нашло отклик в среде научной элиты на престижных конференциях в Давосе, Вене, Абу-Даби и Кетчуме, штат Айдахо. Его диктату подчинялись команды юристов, а исследователи и разработчики воплощали в жизнь любые причудливые идеи. Его состояние превышало валовый национальный продукт большинства государств мира, включая те, где находились его заводы. Он щедро жертвовал средства на благородные цели, а имя его красовалось на зданиях, которые он так и не удосужился посетить. У него было все, что может понадобиться, понравиться или пригрезиться человеку — в высшей степени состоятельному человеку.

За исключением, конечно, времени.

В "Хронометрических приключениях" ему отвели двадцать два часа 8 июня 1939 года — и позволили делать все, что он пожелает. Но сейчас у него было одно желание — задержаться. Должна же быть какая-то свобода маневра, правда? В конце-то концов, Прогрессия или Репрогрессия — он до сих пор путался в терминах — могла начаться только с помещением его тела, каждой молекулы, каждого атома, в номер 1114 отеля "Линкольн" на Восьмой авеню. Он понимал, почему сотрудники "Хронометрических приключений" требовали все досконально прописать в договоре: хотели прикрыть свои задницы! С какой стати он должен минута в минуту натягивать компрессионный скафандр и валиться на кровать? Он что — Золушка на балу? Почему нельзя прийти в номер, скажем, к полуночи, влезть в этот резиновый костюм и унестись домой? Что в этом такого?

— Ты видела Капсулу Времени? — спросил он Вирджинию.

— Мы о ней в школе читали: она будет лежать под землей пять тысяч лет.

— В павильоне "Вестингауза" можно посмотреть на ее содержимое. Кстати, там же выставлен робот Электро. Тебе известно, что такое телевидение? Ты просто обязана посмотреть на телевизор. — Берт поднимался из-за стола. — Давайте сходим в "Вестингауз"?

— Давайте! — Глаза Кармен снова улыбались.

Для Капсулы Времени отобрали всякую ерунду: комиксы о Микки-Маусе, сигареты и целую библиотеку каких-то книжек на микропленке.

Сама Капсула Времени и робот Электро впечатляли, но от телевизора у Вирджинии просто захватило дух. На небольшом экране она увидела тетю и мистера Алленберри в черно-белом изображении: их фигуры, словно кинозвезды, двигались в окошке ящика размером с домашний радиоприемник. Оба они стояли совсем в другом помещении, перед камерой, увиденной ею впервые в жизни, и в то же время находились тут, у нее перед глазами. Это было уму непостижимо. Когда они с ней поменялись местами, Вирджиния помахала рукой и сказала в микрофон:

— В телевизоре — это я, шлю вам отсюда привет, а вы меня видите прямо там!

— Нет, вы только поглядите! — восхитилась Кармен. — Настоящая красотка! И такая взрослая! Ох, Берт! — Она повернулась к нему. — Этого не может быть, но здесь же все взаправду!

Берт смотрел не на телевизионную Вирджинию, а на Кармен. Его подкупило, что он больше не мистер Алленберри.

Взглянув на часы, он увидел, что сейчас шесть минут восьмого. Время вышло, двадцать два часа истекли, и — о чудо! — у него оставалась свобода маневра!

Они наведались в павильоны "Дюпон", "Кэрриер" и "Петролеум индастри", однако ничто не могло сравниться с телевидением. "Стеклянный дом", Американская выставка табачных изделий и "Европейская пекарня" годились лишь на то, чтобы убить время до темноты — до начала светового шоу.

После захода в Академию спорта, где крутили фильмы о воднолыжном спорте, Берт купил своим спутницам и себе по картонному стаканчику мороженого, которое полагалось есть маленькими деревянными ложками.

— Отсюда будем смотреть! — Вирджиния заняла трехместную скамейку.

В сгустившейся вечерней синеве от Лагуны еще можно было разглядеть исполинского Джорджа Вашингтона, чей силуэт выделялся на фоне "Перисферы": президент взирал на заложенное им великое государство. Когда опустилась темнота, павильоны выставки превратились в рисунки, сделанные яркими огоньками на черном бархате. На горизонте сверкали высотки Манхэттена. От иллюминации деревья будто бы сами по себе светились изнутри.