Уникальный экземпляр: Истории о том о сём - [51]

— Малыш, как дела в школе? Тебе нравится?

Кенни ответил, что школа Святого Филиппа Нери не похожа на школу Святого Иосифа, которую он посещал в Сакраменто. Помещение тесное, учеников мало, и кое-кто из монахинь носит мирскую одежду. Потягивая шипучку маленькими, воздушными глотками, он рассказывал, как ездит на школьном автобусе, и что форма здесь не в синюю клетку, а в красную и в определенные дни можно даже без формы приходить, и что в классе есть один парень, Мансон, который тоже увлекается авиамоделированием и живет в доме с круглым бассейном, причем не выкопанным в земле, как в городском парке, а как бы стоящим возле дома. Отвечая на один-единственный вопрос, Кенни проговорил всю дорогу от Айрон-Бенда до Бьютта; мама курила. Когда сигнал радиостанции ослабевал, Кенни находил новую частоту, потом следующую. Мама разрешила ему сигналить водителям обгоняемых ими грузовиков. Взмах руки вверх, вниз, удар по клаксону. Если шоферы видели мальчика, то почти всегда гудели в ответ. Один раз Кенни заметил, что дальнобойщик смотрит на них в боковое зеркало, и нажал на клаксон, не поднимая руки. В ответ прилетел воздушный поцелуй, адресованный, скорее всего, маме, а не Кенни.

На обед остановились в Максвелле, в придорожном ресторанчике «У Кэти», который облюбовали туристы и сезонные охотники на уток. На стоянке красный «фиат» оказался единственным спортивным автомобилем. Похоже, официантке понравилось общаться с мамой, они болтали, как старые подружки или сестры. Кенни заметил, что у официантки губы тоже ярко-красные. Отвечая на ее вопрос, что принести молодому человеку, он попросил гамбургер.

— Так не пойдет, милый, — возразила мама. — Гамбургеры можно есть на ходу. А в ресторане нужно заказывать блюда из меню.

— Ну почему, мам? Папа ничего такого не говорит. И Нэнси не запрещает. — (Так звали приемную мать Кенни.)

— Давай это будет особенным правилом, — сказала мама. — Только для нас двоих.

Как-то странно было с бухты-барахты вводить такое правило. Никто и никогда не диктовал Кенни, что можно заказывать, а что нет.

— Думаю, тебе понравится горячий сэндвич с индейкой, — сказала мама. — Можем его поделить.

Кенни подумал, что горячим сэндвичем недолго обжечься, и усомнился, что ему такое понравится.

— Можно хотя бы заказать молочный коктейль?

— Хорошо, — улыбнулась мама. — Меня легко уговорить.

Но если честно, сэндвич — даже не сэндвич, а бутерброд с мясной подливкой — принесли не горячим, а просто теплым. Пропитанный соусом белый хлеб оказался ничуть не хуже индюшатины, а картофельное пюре так и вообще было его самой любимой едой на все времена. Мама заказала ломтики помидора с горками мягкого домашнего сыра в форме эскимосских иглу, но не удержалась и отрезала для себя пару кусочков индейки. Ванильный молочный коктейль подали прямо в холоднющем стальном кувшине, в котором и сбивали, — хватило дважды наполнить красивый бокал. Кенни наливал коктейль сам, постукивая по кувшину, чтобы пена лилась быстрее. Порция была такая огромная, что он даже не смог допить.

Когда мама пошла в дамскую комнату, все дядьки, по наблюдениям Кенни, провожали ее взглядами — чуть шеи не свернули. Один такой, в коричневом костюме и ослабленном галстуке, поднялся со своего места, чтобы расплатиться у кассы, но остановился возле столика за перегородкой, где сидел Кенни, и спросил:

— Это твоя мамочка, чемпион?

У него были очки с откидными солнцезащитными фильтрами, которые торчали, как козырьки.

— Ммм, — ответил Кенни.

Дядька заулыбался:

— У меня дома такой же мальчуган, как ты. А вот мамочки такой нету. — Хохотнул и зашагал к кассе.

Мама вернулась с подкрашенными губами. Сделала глоток молочного коктейля и оставила красный отпечаток на бумажной соломинке.

До Сакраменто по автомагистрали было больше часа пути. Кенни не возвращался в родной город с того дня, когда папа, уложив сумки в багажник универсала, забрал детей к себе в Айрон-Бенд. От вида знакомых домов на душе становилось спокойнее, но мама свернула с шоссе на улицу, где Кенни оказался впервые. Углядев стрелку с названием отеля «Лимингтон», Кенни не сдержал улыбку: раньше папа с мамой работали там вместе, а нынче — одна мама. В прежние времена, пока родители не расстались, Кенни с братом и сестрой частенько увязывались за ними в выходные. Играли в просторном конференц-зале, если он пустовал, подкармливались, когда не было наплыва посетителей, в кафе за стойкой. Папа платил им по пять центов за каждую форму с картофелем, которую они оборачивали фольгой для запекания. Если хорошенько попросить, можно было даже налить себе из автомата шоколадное молоко, только, разумеется, маленький стаканчик. Давно все это было; здоровенный кусок жизни Кенни минул с тех пор.

Мама припарковала «фиат» около служебного входа, поэтому в отель они зашли через кухню, как раньше, когда приезжали на папином универсале или маминой «королле». С мамой все здоровались, и она отвечала, называя каждого по имени. Какая-то важная дама и один из поваров долго удивлялись, что Кенни с прошлого раза так вырос, но он не знал этих людей, хотя смутно припоминал женские очки «кошачий глаз» с толстыми линзами. Да и кухня стала как-то меньше.