Уничтожьте всех дикарей - [55]

165.

Владелец отеля сидит весь день во дворе, разговаривая со своим попугаем: его голос мягкий и ласковый, совсем не такой, как тот отрывистый командный крик, который он использует при контакте с внешним миром.

Иногда он выводит и двух своих собак и выгуливает их во дворе. Его приёмный сын курсирует между нами — красивый мальчик, сын его покойной экономки.

Я — единственный гость.

Я весь погружён в историю Зиндера. Оказвыается, в то же время куда более многочисленная французская экспедиция, пересекшая Сахару летом 1899-го, двигалась по направлению к Зиндеру. Со стороны других французов было крайне неосмотрительно захватывать этот город.

Но остатки центральноафриканской экспедиции прибыли туда раньше. Именно им досталась слава победы при взятии Зиндера. Тем самым офицеры экспедиции надеялись, что их преступления забудут.

И они были правы.

Когда об убийстве Клобба стало известно в Париже, то 23 августа было начато официальное расследование. Собрав три огромных коробки свидетельств и документов, следователи нашли только одно возможное объяснение: климат. Вуле, должно быть, сошёл с ума в африканской жаре.

Преступления других были прощены и забыты, и Франция оставила за собой захваченные владения.

В 1899 году к власти в правительстве пришло левое крыло, и ему не хотелось углубляться в это дело. Правому крылу этого хотелось ещё меньше. И страшная правда осталась погребённой в картонных коробках.[96]

166.

Но со временем факты «просочились». Конечно, образованные французы знали приблизительно или даже довольно точно, каким путём захватываются и управляются их колонии.

Точно так же, как образованные французы в 1950-х и 1960-х годах знали, чем занимаются их части во Вьетнаме и Алжире.

Точно так же, как образованные русские в 1980-х знали, чем занимаются их военные в Афганистане, а образованные южноафриканцы и американцы того же периода знали, что делает их «военная помощь» соответственно в Мозамбике и Центральной Африке.

Точно так же, как сегодня европейцы знают, как умирают дети, когда над бедными странами вновь раздаётся свист долговой плётки.

Не знаний нам не хватает. Широкая образованная публика, всегда знала о тех преступлениях, что совершались и совершаются во имя Прогресса, Цивилизации, Демократии и Рынка.

167.

Во все времена было выгодно отрицать или подавлять такое знание. Даже сегодня у повести Конрада есть читатели, которые утверждают, что она не является универсальной.

Говорят, что обстоятельства, сложившиеся в Бельгийском Конго короля Леопольда II, были уникальны. Что повесть нельзя рассматривать как обвинение всему цивилизованному миру, поскольку репрессивный бельгийский режим в Конго был единственным в своём роде феноменом, уже осужденным большинством разумных людей.

Но именно в те месяцы, когда Конрад писал свою книгу, сходные и даже более страшные события происходили на другой реке, Нигер, на пути в другую часть того же тёмного сердца.

Нет, бельгийцы не были уникальными, равно как и шведские офицеры у них на службе. Марлоу-Конрад мог рассказать свою историю, используя пример любого из народов европейской культуры. На практике вся Европа действовала согласно максиме: «Exterminate all the brutes».

Официально, конечно, это отрицалось. Но среди своих все всё знали. Вот почему Марлоу и может рассказать свою историю так, как он это делает в повести Конрада. Ему не нужно перечислять преступления, совершённые Куртцем. Ему не нужно описывать их. Ему не нужно представлять доказательства. Потому что никто и не ставит их под сомнение.

Марлоу-Конрад мог вполне спокойно предположить, что и джентльмены, слушающие его повесть на яхте «Нелли»,[97] и читатели «Блэквуда» подспудно знают достаточно, чтобы понять эту историю и в своём собственном воображении достроить те подробности, которые лишь подразумеваются в повести.

Это подавленное знание является фундаментальным предварительным условием всей книги.

Это знание можно было выразить общим и научным языком. Империализм — это биологически необходимый процесс, который, согласно законам природы, ведёт к неизбежному уничтожению низших народов и рас. Можно было бы сказать и так.

Но как это было в действительности, что это на самом деле творило и с уничтожавшими, и с уничтожаемыми, в лучшем случае только подразумевалось.

И вот, когда то, что творилось в сердце тьмы, потом повторилось в самом сердце Европы, его никто не узнал. Никто не захотел признать того, что было известно всем.

168.

Везде в мире, где подавляется знание, то знание, которое, стань оно осознанным, потрясло бы наш образ мира и заставило сомневаться в самих себе, — там везде разыгрывается «Сердце тьмы».

169.

Тебе известно уже достаточно. И мне тоже. Нам не хватает не знаний. Нам не хватает смелости понять то, что мы знаем, и сделать выводы.

* * *

Кто ещё додумался бы заняться философскими разысканиями истоков европейского геноцида, десантировавшись с ноутбуком в самое сердце конрадовской Африки?

(Guardian)

Пронзительнее «Апокалипсиса сегодня» Копполы.

(Literary Review)

* * *

Настоящее издание было подготовлено при поддержке Шведского Института, Стокгольм.