Умение предвидеть. Чему я научился за 15 лет на посту главы Walt Disney - [56]

Одно из предложений предполагало передачу нами компании Pixar прав на продолжения мультфильмов, выпущенных нами в сотрудничестве с компанией ранее, таких как «История игрушек», «Корпорация монстров» и «Суперсемейка» (The Incredibles), в обмен на 10 % акций компании. Мы получили бы места в совете директоров, право заниматься распространением новых мультфильмов Pixar, а также могли бы сделать публичное заявление для прессы о возобновлении сотрудничества между Disney и Pixar. Однако с точки зрения финансов значительная выгода оставалась бы за Pixar. Компания получила бы возможность создавать оригинальные фильмы и их продолжения, которые будут находиться в их собственности вечно, под своим брендом, а наша роль сводилась бы к пассивному распространению и рекламе их работ. Было еще несколько подобных предложений, которые я отклонил. После каждого очередного раунда переговоров мы с Томом смотрели друг на друга и спрашивали себя, не сошли ли мы с ума, отказавшись от сотрудничества со Стивом, но вскоре пришли к выводу, что нам необходимо соглашение с далеко идущими перспективами, а простое объявление о сотрудничестве нам этого обеспечить не могло.

На самом деле у Стива были все возможные рычаги влияния в мире. К тому моменту компания Pixar стала лидером в области современного анимационного кино, и он, казалось, совершенно не беспокоился о том, что наша сделка может не состояться. Единственный наш козырь заключался в том, что у нас были права на съемку продолжений тех первых фильмов без их участия, и, когда переговоры сорвались два года назад, мы под руководством Майкла фактически начали работать над некоторыми из них. Стив знал, что мы будем бороться за право сделать что-то действительно грандиозное, хотя, учитывая состояние Disney Animation на тот момент, он, можно сказать, пошел на риск, дав нам шанс.

30 сентября 2005 года Майкл провел свой последний день на посту генерального директора компании, которую он возглавлял на протяжении 21 года. Это был печальный, трудный день. Он уходил, понимая, что теряет все связи с Disney: он не войдет в совет директоров, ему не будет предложен пост почетного члена совета. Перед ним без прикрас предстала истина, как это и бывает. Он был добр ко мне, но я ощущал напряжение между нами. Как бы тяжело ему ни было в последние несколько лет, Майкл все равно не хотел уходить, а я не мог найти подходящих слов.

Я провел короткое совещание с Зенией Мухой, Томом Стаггсом и Аланом Брейверманом и сказал им, что, по моему мнению, нам лучше оставить его в покое, поэтому мы держались на почтительном расстоянии и дали ему возможность уйти на собственных условиях. Жена Майкла Джейн и один из его сыновей пришли тогда пообедать с ним, и немногим позже в тот день он покинул киностудию навсегда. Даже не представляю, что он тогда чувствовал. Он пришел в компанию 20 лет назад и спас ее, а теперь уезжал, зная, что его эпоха закончилась и что место, которое он превратил в крупнейшую развлекательную компанию в мире, будет продолжать свое существование без него. Я думаю, это один из тех моментов, когда трудно понять, кто ты есть на самом деле без этой твоей принадлежности чему-либо, должности и роли, которые так долго определяли тебя. Я глубоко ему сочувствовал, но понимал, что едва ли могу как-то облегчить его страдания.

Три дня спустя, 3 октября, я официально вступил в должность шестого по счету генерального директора Walt Disney Company. Впервые в своей карьере я отчитывался только перед советом директоров, и после долгого процесса передачи полномочий и шести месяцев ожидания я готовился в первый раз возглавить заседание. Накануне большинства таких собраний я попросил всех руководителей подразделений актуализировать информацию о работе их направлений, чтобы я мог представить совету данные о результатах нашей работы, важных вопросах, проблемах и возможностях. Однако на моем первом заседании я планировал обсудить лишь один вопрос.

Я попросил руководителя студии Дика Кука и его заместителя Алана Бергмана подготовить к заседанию презентацию, посвященную последним десяти годам Disney Animation: каждому фильму, который мы выпустили, сколько заработали от его проката, и т. д. Обоих это встревожило. «Это будет ужасно», – сказал Дик.

«Цифры будут просто чудовищными, – добавил Алан. – Наверное, не лучшее решение начинать свою работу с этого».

Вне зависимости от того, насколько удручающее или даже раздражающее впечатление могла произвести эта презентация, я попросил команду студии об этом не беспокоиться. Затем я попросил Тома Стэггса и Кевина Майера провести небольшое исследование на предмет того, как представители нашей самой важной демографической группы – матери с детьми в возрасте до 12 лет – относятся к продукции Disney Animation в сравнении с анимацией наших конкурентов. Кевин тоже сказал, что от этого ничего хорошего ждать не следует. «И хорошо, – сказал я им. – Мне нужна реальная оценка нашего текущего положения».

Все это было необходимо для реализации одной смелой идеи, которой я не делился ни с кем, кроме Тома. Неделей ранее я сказал ему: «Что ты думаешь насчет покупки Pixar?» Сначала он решил, что я пошутил. Я сказал, что говорю вполне серьезно, тогда он заметил: «Стив никогда не согласится продать нам компанию. А даже если согласится, то не за ту цену, которую мы сможем себе позволить, да и в совете директоров ее не одобрят». Возможно, он был прав, но я все равно хотел изложить свою позицию совету директоров, а для этого мне нужна была правдивая и подробная презентация о текущем состоянии Disney Animation. Том колебался, отчасти потому, что хотел защитить меня, и потому, что, как глава финансовой сферы Disney, он отвечал перед советом директоров и нашими акционерами, а это означало, что он не всегда мог согласиться с предложениями генерального директора.