Улыбка святого Валентина - [33]

Она захлопнула дверь. Я стала натягивать джинсы.

– Право же, вы делаете из мухи слона, – сказала Вера, скомкав салфетку и бросив ее в пустую продуктовую сумку. Глаза у нее покраснели, лицо покрылось алыми пятнами, но плакать она перестала, как только увидела извлеченные из сумки покупки – апельсины и шоколад.

– Ерунда! – сказала Мэгс и, забрав у нее вилку для фондю, насадила на нее одну из апельсиновых долек. – Макай! – Она вернула вилку Вере.

Та наклонилась над темно-зеленой кастрюлей для приготовления фондю и макнула дольку апельсина в жидкий шоколад.

– Вам не стоило беспокоиться, у меня все прекрасно. Я просто не ожидала встретить его там.

– Разумеется, дорогая! Как можно было это предвидеть! – сказала Бев.

Я наблюдала все это, сидя на стуле и рассеянно тыча вилкой в апельсиновую дольку, лежащую у меня на тарелке.

Мэгс легонько толкнула меня ногой под столом.

Я удивленно взглянула на нее и поняла по ее подмигиванию, что мне тоже пора сказать Вере несколько утешительных слов.

– Э-э-э, – произнесла я, перестав терзать апельсиновую дольку. – По-моему, население нашего города не превышает пока шести тысяч человек. Неужели за минувшие после вашей размолвки одиннадцать лет вы с ним ни разу не столкнулись где-нибудь нос к носу? Прекрати брыкаться, Мэгс! У меня все ноги будут в синяках! Что-то здесь непонятно?

Мэгс оставила в покое мои многострадальные ноги, но взглянула на меня с нескрываемым презрением, как на предательницу. Бев хмыкнула и насупила брови. Но в этот момент Вера вскинула вверх ладонь и воскликнула:

– Стоп! Не ссорьтесь, девочки! Да, Порция, мы с ним виделись и прежде, и не один раз. Как правило, в бакалейно-гастрономическом магазине, как это случилось и сегодня. Однажды я видела его в кинотеатре. Но почему-то... – Она вздохнула и положила дольку апельсина, уже побывавшую в шоколаде, к себе на тарелочку. На глазах у нее показались слезы.

Бев покачала головой и промолвила:

– Не надо так убиваться, деточка. Мы понимаем, .как тебе тяжело это вспоминать.

Мэгс наклонилась над кастрюлькой и стала помешивать в ней ложкой.

– По-моему, это наглость с его стороны – появиться днем во вторник в «Пиггли-Уиггли»!

– Откуда же Бриджу было знать, что она придет туда делать покупки именно во вторник после полудня? – удивленно спросила я.

Бев и Мэгс взглянули на меня, как на слабоумную. Но Вера встала на мою защиту. Положив на тарелочку еще дольку, она примирительно заметила:

– Порция права! Прошло очень много времени. Мне давно пора успокоиться и при встрече здороваться с ним, как это делают все нормальные люди. Можно было бы даже поинтересоваться его делами на работе, помочь ему выбрать спелую дыню или арбуз. А я впадаю в истерику, старая дура! – Ее лицо скривилось, по щеке скользнула крупная слеза. Вера достала из кармана новую салфетку и громко высморкалась.

– Надеюсь, ты не стала помогать ему выбирать арбуз? – спросила Бев. – Или выбрала для него насквозь гнилой?

– Я бы на твоем месте, – сказала Мэгс, размахивая ложкой, – притворилась, что не узнала его. Или посмотрела бы на него как на пустое место. Это пошло бы ему на пользу!

Я заерзала на стуле и уставилась в тарелку, в комнате повисла тишина. Утешать Веру мне расхотелось. Но, опасаясь получить от Мэгс очередной болезненный пинок, я собралась с духом и поинтересовалась:

– А что именно стало причиной вашего разрыва?

Вера как-то странно взглянула на меня, и боль, которую я прочла в ее взгляде, сжала мне сердце. Я пожалела о своих необдуманных словах.

– Извините меня, – сдавленно произнесла она и вскочила со стула, мотая головой и едва сдерживая рыдания.

Бев и Мэгс, бледные от возмущения, с укором смотрели на меня.

– В чем дело? – спросила я. – Что происходит? Он что, просто бросил ее? Променял ее на другую? Я не понимаю, почему они расстались, если любили друг друга.

– Ты знаешь, для чего мы устроили эти семейные посиделки с фондю? – спросила Бев. – Нет? Так вот, смысл этой затеи в том, деточка, чтобы успокоить и утешить нуждающегося в поддержке человека. Неужели вам, профессор, вот уже двенадцать лет прячущий свое истинное лицо под вуалью образованности, непонятны такие элементарные вещи?

Я схватила со стола свою тарелку:

– Мне все ясно, Бев! Я только хотела сказать, что... Бев перебила меня:

– Нужно думать, что ты говоришь! Вера сейчас нуждается в нашей заботе, и чтобы поднять ей настроение, уж лучше было бы сказать, что возле «Пиггли-Уигглй» высадились зеленые человечки с Марса, чем задавать идиотские вопросы! Неужели у тебя не нашлось теплых слов для родной тети? А еще без пяти минут профессор! И чему вас только учат в ваших университетах!

Меня затрясло от негодования.

– Да я в Вере души не чаю! – вскричала я. – Но ведь уже прошло одиннадцать лет, как они с Бриджем Уилкинсом расстались! Она бы давно и думать о нем перестала, если бы вы не устраивали для нее эти «сладкие посиделки» и не пестовали ее горькие воспоминания, потчуя при этом дольками апельсина в шоколаде.

– Это не твоего ума дело! – Бев погрозила мне пальцем.

– Нет уж, позвольте мне высказаться! – не унималась я.

Между нами вклинилась Мэгс.