Улыбка Элли - [27]

Ли провел рукой по лицу, затем погладил лошадь, к которой все еще прижималась Элли.

– Нет, милая, я… ты просто меня не поняла. Ты устала, я вымотал тебя, было поздно. Я просто не хотел, чтобы что-то с тобой случилось. – Он не знал, что ей еще сказать. – Я просто не хотел идти дальше, я не знал, готова ли ты к этому.

– Значит, ты решил все за меня. Ты знаешь, что для меня лучше? – В голосе ее зазвучал металл. Обстановка снова начала накаляться.

– Да, – осторожно произнес Ли.

Он знал, что сам затягивает петлю у себя на шее, все туже и туже.

– Словно ты мой опекун, – прошептала Элли.

Ли глубоко вздохнул.

– Или тот, кто заботится о тебе. Теперь я понимаю, что поступил опрометчиво, не спросив тебя… Элли, пожалуйста, посмотри на меня. – Ли ждал.

Наконец Элли подняла глаза, и он увидел, как глубоко его поступок ранил ее.

– Я новичок здесь, я, наверно, плохо справляюсь с обязанностью… – Ли запнулся, осторожно подбирая слова, но Элли закончила за него:

– … заботиться обо мне.

– Да, – кивнул он. – Но ведь это не самое плохое в жизни. Я хочу заботиться о тебе.

– Я думала, мы дали обет заботиться друг о друге.

Элли немного успокоилась.

– Ты права, мы клялись заботиться друг о друге, но я не могу… черт, – Ли нервно провел рукой по волосам. Слова, как их ни подбирай, вес равно лучше не станут.

– Я хотел ухаживать за тобой, оберегать тебя, – наконец произнес он и посмотрел на Элли. – После прошлой ночи я не знаю, что мне делать, но я не хочу обижать тебя, не хочу причинять тебе боль. – Ли всем сердцем желал, чтобы она поняла его. – Я никогда не хотел унизить или оттолкнуть тебя.

Элли вновь отвернулась от него и стала гладить Бада по шее.

– Я устала… я теряюсь в догадках. Я просто хочу, чтобы во мне видели человека, а не болезнь, которая для меня словно проклятие, – пробормотала она.

Ли снова почувствовал, что его слова ранили ее сердце, но извиняться он сейчас не будет.

– Ты бы хотела, чтобы я не заботился о тебе? Ты бы предпочла, чтобы я не считался с твоим здоровьем?

Элли пронзила его взглядом.

– Я бы предпочла быть здоровой. Чтобы ни когда болезнь не мешала мне в жизни. Но я не в силах ничего изменить.

Между ними снова повисло тягостное молчание. Они достигли черты и перешли ее. То, чего они боялись, что желали отдалить, произошло – откровенный разговор, его невозможно откладывать вечно.

Элли вдруг обернулась и посмотрела на Ли, в глазах ее была печаль, но они, как всегда, были прекрасны.

– Ты никогда не сможешь подстроиться под меня, – твердо проговорила она. – Даже если будешь стараться изо всех сил.

Ли опешил.

– Элли…

– Неужели ты думаешь, я слепая? С тех пор как ты приехал сюда, ты все дни проводишь в делах, словно наемный рабочий – что-то чинишь, красишь, улучшаешь. Лишь бы меньше времени проводить со мной. Ты никогда не привыкнешь ко мне, – повторила Элли.

Ли отвернулся – Элли произнесла вслух то, в чем он сам боялся себе признаться. Ему вдруг стало стыдно.

– Ты говоришь, что не хочешь обидеть меня, тогда ты должен принять меня такой, какая я есть. Эпилепсия – часть меня, она не исчезнет вдруг, не испарится. Никогда.

Ли глубоко вздохнул, собрался с духом и посмотрел Элли в глаза.

– Тогда помоги мне понять, – мягко проговорил он, – помоги понять, что ты переживаешь, я хочу узнать тебя получше, именно потому, что болезнь – часть тебя, а я твой муж. И, значит, она и часть меня тоже. Помоги мне, Элли, помоги, чтобы впредь я не причинял тебе боли. – Ли знал, что просит о многом, но и она тоже требует многого от него.

Элли повернулась и взглянула на него – ее грустный взгляд говорил о том, что она готова смириться со своей судьбой. Для нее это – единственный путь двигаться дальше. Примириться с собой – не так много, но и не так мало, просто и сложно одновременно. Ли протянул ей руку.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Элли протянула в ответ свою.

Рука у нее дрожала. Страх быть отвергнутой, с которым она жила, испарился – Ли пообещал, что будет всегда рядом, что никогда не отвергнет ее.

Они направились обратно, к дому. Элли устроилась поудобнее в старом плетеном кресле на веранде, и Ли принес ей чашку кофе. Словно оттаяв душой, Элли стала рассказывать ему то, что не рассказывала никому и никогда.

Они опоздали в церковь на воскресную службу. Ли вдруг вспомнились мудрые слова Клэр: «Неважно, когда ты пришел, главное, что пришел. Пришел ты вовремя или нет – неважно. Важно, что ты был, что пришел».

Ли ходил в церковь очень редко, и всегда его походы были ему не по душе. Каждый раз, когда он входил в тяжелые дубовые двери кафедрального собора Сандауна, он готов был провалиться сквозь землю. Он чувствовал себя очень неуютно.

Когда Уилл и Клэр в первый раз привели, а вернее, притащили его в церковь, ему было девять лет. Никогда до этого он не посещал таких мест – ему казалось, что за ним наблюдают и вот-вот начнут осуждать за все плохое, что он совершил в жизни. Однако как он ни сопротивлялся, каждое воскресенье его загоняли в церковь, и он покорно плелся и садился перед алтарем, в первых рядах, и слушал не интересные ему проповеди и торжественную органную музыку.