Улитка - [27]

По комнате снова понеслось легкое хихиканье.

– Отчасти да, – сказала я, с замирающим сердцем.

– Чем же? – поинтересовался Джу, присев на подлокотник моего кресла.

– Тем, что даете повод молодым мальчишкам типа Клауса усомниться в естественности человеческих отношений.

– Ну, допустим, Клаус сам решит, какие из человеческих отношений естественны, а какие – нет. Ему все подскажет собственное либидо, а уж никак не я.

– Джу, ты прекрасно понимаешь, о чем она. Выбор может быть сделан ложно, но только назад ничего не вернуть, – пришла мне на помощь Сиси, хитренько улыбнувшись. Видно было, как наша перепалка раззадорила ей настроение.

– Господи, куда это я попал? Здесь что, линчуют геев? – засмеялся Джудит.

– Нет, здесь линчуют всех мужчин, которые хорошо выглядят, – подмигнул ему Дэннис.

Я не являлась неистовой поклонницей однополых связей. Скорее, мое отношение к гомосексуализму колебалось между неоднозначным и идеалистическим, зачастую оказываясь намного противоречивей, чем мне хотелось. В юности, зачитываясь книгами Форстера, Болдуина и Жане, я чувствовала беспредельное желание принадлежать к числу мучеников, которым не дозволено свободно самовыражаться и отдаваться чувствам без страха. При этом жаждущее запретной романтики сердце рвалось и трепетало, как флаг на мачте. Постепенно мечта о незаурядной, печальной, страстной любви стала ассоциироваться у меня лишь с образом двух мальчиков держащихся за руки. А потом появился Джудит, красивый и недосягаемый, словно персонаж из любимых книг. Он стал другом, братом, сокровенным желанием. Я словно потеряла собственное лицо, утонув в океане мистификации.

Но время шло, и хаос в голове стал потихоньку развеиваться, как облако пыли за промчавшимся авто. И чем дольше я жила рядом с Джу, тем тоньше становилось полотно моей иллюзии. Очарованная душа, до последнего не желая видеть реалии, наконец, столкнулась с обыденностью. А может, я просто не могла простить геям моего Джудит и той ошибки в хромосомном коде, из-за которой мы так и не стали по-настоящему одним целым?

Оглядываясь в прошлое, могу честно признаться: моя игра в дружбу с геем оказалась ничем иным, как тоской по психологическим качелям «запретного – близкого», а еще – глупой верой чудо, которое все же однажды случится. Я продолжала надеяться, что сила настоящей любви, о которой нам твердят с детства, может сломать все преграды, даже победить дегенерацию молекул! Увы, все это чушь, как чушь и постулат: эмансипация является пределом мечтаний любой женщины. Объясните мне, глупой, в чем он, этот предел мечтаний?!

В том, что наша борьба за «право быть не тронутой хотя бы пальцем» привела женский род к тотальному одиночеству и еще большей зависимости от тех, кто кажется непримиримым врагом в постели, в быту, на трибунах парламента?! Господи! Какие же вы все дуры, все те, кто искреннее уверовал в идеи фригидных бездушных анархисток, выдвигающих лозунги о равенстве и братстве, одновременно пропуская через свои тощие чресла тысячи мужиков в надежде пережить хоть какое-то чувство, кроме жжения воспаленной гордыни.

Бесспорно, господа! Движение «эмансипе» одержало победу. Вот только с точностью до наоборот! Парни оделись в рюши, девушкам ничего не осталось, как натянуть брючные костюмы – стать агрессивнее и сильнее, выживать, надеясь только на себя. За что боролись – на то и напоролись! Вот тебе и свобода выбора. Дура ты, «Жорж Санд», оттого и такая феминистка!

А я больше не хочу иметь мужчину-брата, я по уши сыта призывами к равенству отношений. Верните мне мужчину-хозяина, воина, господина! И ради этого я готова растерзать эту лягушачью морду с ее идиотскими идеями в клочья!

Лес рубят – щепки летят! Одной из таких щепок в тот вечер истал Джудит.

«В конце концов, что страшного произошло? Завтра вернусь домой, обязательно попрошу у него прощения. Но сегодня моя цель – Дэннис. Имею же я право на маленькое предательство?»

Мне почти удалось договориться со своей совестью, как вдруг из коридора донесся голос, от которого все тело свело одной большой судорогой.

– Слушай, Фелиция, отвали… Я в отвратительном настроении, так что пошли к черту твои писульки, – долетали в комнату обрывки фраз.

– Грубиян, – обиженно пискнул женский голос.

– Еще какой! – перебил ее мужской.

Спустя минуту в дверном проеме появились двое: Фелиция, студентка филологического факультета – невысокая, похожая на мопса, курносая рыжуха, и он – светловолосый, голубоглазый, коротко стриженный, небрежно выбритый, вызывающе дерзкий и, как всегда, с блестящим взглядом от принятой дозы алкоголя.

На мою несчастную голову словно опустился гигантский молот.

Если бы только люди умели растворяться в воздухе, если бы научились проскальзывать через водосточные трубы, может, тогда нам всем удалось бы избежать сотен нежелательных встреч! Ну почему именно сегодня он притащился сюда?!

Все вокруг зашумело, загудело, мысли бросились врассыпную. От внезапно появившегося напряжения в ухе неприятно щелкнуло, а по голове разлилась свинцовая боль. В поисках защиты моя рука инстинктивно вцепилась в локоть Джудит. Тот мягко высвободился.