Улица Оружейников.Круглая печать - [95]

Иван бывал здесь редко, много реже, чем хотелось бы. Так получалось прежде всего потому, что застать Мишу дома было еще труднее, чем на работе.

Фатима заговорила о том, что пора бы и Ивану жениться и детей заводить, что у нее на примете есть очень хорошая девушка, работает медсестрой.

Наступал вечер. С дальних гор на Ташкент катилась прохлада. Фатима уложила дочку спать, кастрюлю с беляшами сунула под одеяло, чтобы не остывали, а Михаил все не возвращался. Иван сидел, добродушно поддакивая Фатиме и соглашаясь, что, конечно, пора жениться и остепениться. Договорился с ней, что придет на днях, чтобы сфотографировать дочку своим новым фотоаппаратом. Потом, не дожидаясь Михаила, они сели пить чай с беляшами. Когда Иван напился и, по русскому обычаю, перевернул стакан, пришел хозяин. Фатима опять поставила чайник на керосинку, и чаепитие началось снова.

- Очень муторное дело досталось, - сказал Михаил, - таинственное убийство. Убили старика, председателя махалинской комиссии, похитили печать и скрылись. Ясно, что в деле участвовали минимум двое, может быть, трое. Один местный, ташкентский, это точно, а двое других приезжие. Дело-то, собственно, не мне поручено, я только помогаю. Сегодня вот анонимка пришла. Все сходится, что в деле замешан учитель один, узбек. Просто удивительно совпадает. Прямых улик нет, но поведение подозрительное. Очень мне не хочется думать, что в таком деле учитель замешан. Я, знаешь, три года только в школе учился, но к учителям у меня отношение на всю жизнь. Просто не хочется верить, что человек, который всю жизнь детям посвятил, может с убийцами связаться. Однако все так получается. Даже слишком складно. Следователь сегодня подписал постановление на арест. Я просил его дня два-три подождать, а он мне: «Вдруг скроется». Здесь ведь, в Узбекистане, все друг другу родственники, может уехать в кишлак - и как в воду.

- Знаешь, - сказал Иван, - мне твои сыщицкие дела надоели. Как ни приду, все ты мне о преступниках рассказываешь. Я же тебе про свои монтерские дела не говорю. Я сегодня на двадцати шести столбах изоляторы сменил. В полдень какой-то дурак на подстанции рубильник включил, а я не знал. Еще бы чуть-чуть - и ты бы на меня сегодня в морге смотрел. Я же тебе про то не рассказываю. Давай лучше о приятном о чем-нибудь. Вот ты, например, в горах бывал когда-нибудь? Вот, например, в Чимгане или в Хумсане?

- Там не бывал, - сказал Михаил, - а под Самаркандом, в Ургуте, был. Года за два до того, как мы с тобой встретились, я в научной экспедиции работал, рейку носил. Знаешь, один в трубку смотрит на треноге, а я с рейкой хожу. И напали на нас ночью басмачи, шайка Кур-Султана. Может, слышал?

- Нет, не слышал. Басмачи - это по твоей части. А ты про Эдисона слышал?

- Слышал, слышал… Пять человек убили. Я забился в канаву и лежал ничком. Они прямо возле мертвых ужинать собрались. В нашем котле стали шурпу варить, мясо у нас было, и рис был тут же. А посолили они шурпу нашей солью, у одного из ученых в мешке нашли. А это не соль была, а реактив какой-то химический. Горькая, видно, шурпа получилась. Они ее всю в ту канаву и выплеснули на меня. Вот с тех пор я лысый. Тоже не хотел вспоминать про это, да ты со своими горами привязался. Горы… Но знаешь, что интересно? Боль ту ты представить себе, конечно, не можешь, а вот что я звука тогда не подал, этому только одно свидетельство - что я перед тобой живой.

- Да… - сказал Иван. - Чувствовал я, что история у тебя особенная. Потому пять лет и не спрашивал.

Иван невольно провел рукой по своим пышным соломенным кудрям.

4

Исчезновение Кудрата было замечено только утром, часов в восемь. Утром мать подумала, что он спозаранку побежал купаться. Обычно он спал во дворе, его постель была расстелена и подушка помята. В этот день была его очередь продавать молоко, и когда ведра были уже приготовлены, затянуты кисеей и пришел его напарник Эсон, а Кудрата все не было, мать всполошилась. Она и представить себе не могла то, что случилось ночью с ее сыном. Да и кто бы мог подумать, что тринадцатилетний мальчик ночью, когда все спали, ушел из дому! Сначала Кудрата ругали, потом поняли - что-то случилось. Побежали на берег Анхора: может быть, утонул. Быстрая мутная вода неслась в крутых берегах. Если здесь утонет человек, через час или через два тело его выловят далеко вниз по течению. И все-таки взрослые баграми ощупывали дно, ныряли. Учитель Касым проверил два моста, думая, что тело мальчика могло зацепиться за сваи. Отец Кудрата ушел на работу еще тогда, когда надеялись, что сын задержался с приятелями.

Больше всех был встревожен Садык. Он предчувствовал, что дело здесь не в Анхоре, но сказать об этом никому не решился.

Горе горем, а дела делами. Молоко надо было продать, и они пошли в город вчетвером. Почему-то никому не хотелось кричать во все горло «кисля-пресний малякё». Они ходили долго и, наверно, не продали бы все молоко, если бы не пастеровский пункт. Ребята не обратили внимания на Саидмурада, который выходил оттуда, потому что думали только о своем друге.

Домой они вернулись после обеда, однако новостей никаких не было. Бухгалтер Таджибеков сказал, что он уже сообщил о случившемся, и милиция обещала принять меры, и что он, Таджибеков, надеется на лучшее.