Два товарища

На прибрежной гальке блестела роса. Дальше все сливалось в белесоватую мглу. Только чуть внятный плеск и сырой сильный запах говорили о том, что впереди море.

Послышались шаги. Сонный мальчишеский голос произнес:

— Еще рано. Смотри, какой туман!

— Ладно, заныл, — ответил второй голос.

Заскрипела лодка, сталкиваемая на воду, в борт плеснула волна, и предутренний туман поглотил лодку, скрип уключин, мальчишеские голоса.

Утро между тем близилось. Туман таял. Открылось море, видное далеко, слева — плоский песчаный берег, деревянная, мокрая от росы пристань, черепичные крыши домов, а впереди, прямо по носу лодки — узкий, вытянувшийся в море каменный мыс, издали похожий на припавшего к воде ощетинившегося зверя.

Теперь можно было разглядеть обоих мальчиков.

Тот, что правил лодкой, был лет двенадцати-тринадцати, худощавый, рыжий, с веснушчатым скуластым лицом и зеленоватыми хитрыми и насмешливыми глазами. На веслах сидел черноглазый полный и румяный мальчик, добродушный и немного ленивый с виду. В отличие от товарища, одетого небрежно и наспех, он выглядел чистеньким, аккуратным в своей синей курточке и новенькой фуражке морского образца. Звали его Слава, а товарища — Костя.

Некоторое время они молчали. Костя правил прямо на мыс, который уже сделался лиловым, потом розовым и, наконец, ярко-пурпурным. Мыс менял окраску, как хамелеон. Потому и прозвали его «мыс Хамелеон». А за мысом голубой тенью выступали очертания острова.

К нему и держали путь ранние путешественники.

Добраться до цели можно было иначе: по дороге, ведущей из города мимо солончаков и дальше, степью, к камышовым зарослям и плавням речки Казанки. Но, во-первых, заявил Костя, этот путь длиннее, во-вторых, идти пешком по пыльной степной дороге неинтересно. Были у Кости и более веские соображения, но о них он предпочитал пока не говорить.

На вопрос Славы, что увидят они на острове, он уклончиво ответил:

— Там узнаешь…

Слава подумал и рассудительно сказал:

— Не понимаю, что можно увидеть на пустом острове?

— «Что, что»… — Костя нетерпеливо передернул костлявыми плечами. — Сказано: узнаешь, и все!

Слава понял, что большего от него не добьется.

Костя был упрям и немного скрытен. Он рос не так, как другие дети: его родители рано умерли, он жил у тетки, одинокой женщины, и не знал настоящей семьи. В школе Костя сначала держался особняком, дичился. Но вскоре он показал себя лучшим игроком в городки, футбол, сделался зачинщиком всех школьных затей. Ребята охотно дружили с ним, хотя Костя любил главенствовать, что вызывало споры и ссоры. Самым близким его товарищем стал Слава Шумилин — вероятно, потому, что у него был мягкий, уступчивый характер, а еще потому, что оба они больше всего на свете любили море и мечтали сделаться моряками.

Теперь, сидя за рулем, Костя думал: открыть Славе причину их путешествия или погодить? Ему хотелось поразить товарища. А причина была следующая.

Недавно в городе появился моряк с военного корабля. Это был приземистый крепыш с оливково-смуглым, красивым лицом и желтыми ястребиными глазами. Костя и Слава узнали, что он приехал в отпуск из Севастополя, что звание его — старшина первой статьи, а фамилия — Семенцов и что он хаживает в гости к их соседу, бывшему лоцману Епифану Кондратьевичу Познахирко, вернее — к его дочке Насте.

Последнее обстоятельство несколько роняло моряка в глазах Кости: он не видел в Насте ничего особенного. Все-таки ему хотелось познакомиться с Семенцовым. Вчера, заглянув через низкий забор во двор Познахирко, Костя увидел моряка, беседующего с Епифаном Кондратьевичем. Разговор шел о каком-то матросе, погибшем в гражданскую войну и похороненном в этих местах. Завтра годовщина его смерти. Семенцов и старый лоцман собираются побывать на его могиле.

Но особенно поразило Костю то, что вместе с ними пойдет Дарья Степановна, его тетка. Почему? Какое отношение имеет она к этому матросу? Может быть, он ее родственник?

Костя от возбуждения быстро задвигал рыжими бровями. «Такое дело, а он ничего не знает!»

— Значит, утречком, по холодку, — сказал Познахирко гостю. — Но имей в виду: мосток, может, затопило.

Тут выскочила из дома Настя, засмеялась, зашумела, и интересовавший Костю разговор прекратился.

«Мосток затопило…» Эти слова давали некоторую ориентировку. Деревянный мостик был переброшен через рукав Казанки на остров; после сильных дождей его иногда затопляло. Тем не менее Познахирко, Семенцов и тетя Даша пойдут завтра утром на могилу матроса, которая находится, очевидно; на острове.

Все объяснилось. Во всяком случае — для Кости. Нужно быть на острове к семи часам утра, не позже. Потому и уговорил он Славу отправиться чуть свет.

Тем временем лодка вышла на «траверз» мыса Хамелеон, как выразился Слава, поглядев через плечо. Уже слышен был шум прибоя и ясно видна отвесная черно-седая скала, окруженная пеной бурунов.

— Право руля! — скомандовал Слава.

— Есть право руля! — ответил Костя.

Лодка послушно сделала поворот и начала огибать опасное место. Из-за отодвинувшегося мыса, отбрасывающего на воду длинную синюю тень, вдруг брызнуло солнце. Радужный блеск лучей, розовый и золотистый туман, клубами восходящий и тающий в небе, — будто радостный, новый мир возник из-за черной, как ночь, скалы, приветствуя юных друзей.