Украсть богача - [60]

И отправились к нашему продюсеру.

Тринадцать

Я забрал из ванной все деньги: сто девяносто две тысячи ганди хрустящими сиреневыми двухтысячными купюрами.

Нужно было поживее выметаться из квартиры. Руди жаловался на одежду: жарко, жмет, пристают. Я пообещал ему, что в следующий раз купим ему сари того цвета, который выберет он сам.

На углу у базарчика в двух улицах от дома мы остановили машину и направились в Ганди Нагар[172].

Если обитатель Дели хочет спрятаться от всех, он едет в Ганди Нагар. Ну и за покупками тоже, конечно: одно из немногих мест, где пока что не встретишь белых девушек, которые покупают хипповые шаровары. В фильмах они обычно едут в Пахаргандж[173], но теперь туда, увы, стекаются в основном туристы-наркоманы в поисках натуры для новой повести.

Я наобум выбрал отель. «Гита Рест Хаус», владелица – женщина-сикх средних лет с непроницаемым лицом.

Она посмотрела на мою свежевыбритую «невесту» под розовой вуалью и наверняка подумала: страшненькая, конечно, но хоть кожа посветлее, чем у него. Хозяйка взяла с нас плату за три ночи. Я дал ей чуть больше.

– Убирать номер не надо, – предупредил я.

Женщина без лишних вопросов спрятала деньги в карман. Люблю таких людей. Прямолинейные, грубые, беспринципные.

Телевизор за ее спиной надрывно орал что-то о Пакистане, терроризме, потом показали Шах Рукха и Айшварию в Каннах, врученные «Оскары» и фильмы белых людей.

Мы поднялись в номер, и я принялся придумывать план. Еще один, учитывая, что с предыдущим мы обосрались. Руди плюхнулся на кровать, сорвал парик и стал чесаться. Будь владельцем отеля мужчина, наверняка он сейчас снимал бы нас скрытой камерой, чтобы потом мастурбировать, и нас обязательно разоблачили бы.

– Надо ехать к Оберою, – сказал я. – Видимо, придется звонить Павану. У него наша машина, и его пропустят на студию. Не можем же мы просто так взять и войти в ворота. Аггарвал и Пратап не идиоты. Скорее всего, установили там наблюдение. И как только они узнают про Абхи, нам крышка. В общем, нам нужен Паван.

Нашу тайну раскроют, и жизнь моя будет кончена. Я уже не отмоюсь от позора. И никакой Прии, никаких толстеньких карапузов, никакого будущего.

Мозг Бхарата на миг задумался и сказал:

– А зачем вообще звонить Павану? Он нам верно служил, не надо его втягивать в это.

В его словах была своя логика. Но меня она, видимо, не впечатлила, потому что Руди явно смутился, заметив выражение моего лица.

– Ладно, – ответил я. – Поедем на студию. Ты спрячешься, а я подкуплю охрану. Встретимся с Обероем. Он даст взятку кому нужно. И мы снова будем зарабатывать деньги…

Руди хотел было перебить, но я поднял руку.

– Это всего на несколько месяцев. Потом, если хочешь, станем садху или инструкторами по йоге.

Руди обиженно посмотрел на меня.

– Мы проведем переоценку ценностей. Обещаю. Больше не будем никого похищать, и нас никто не похитит, и Бхатнагар отцепится от нас со своим расследованием. Заработаем денег и свалим. Договорились?

Он кивнул.

– Почему ты так уверен, что Оберой нас не кинет? – уточнил он.

– За это можешь не волноваться, – я рассмеялся. – Ты звезда номер один на индийском телевидении. Ты – его карьера. Ничего он тебе не сделает. Он заплатил пятьдесят кроров выкупа, чтобы тебя спасти.

– Я стою в два раза больше, – не моргнув глазом ответил Руди.

А парнишка-то не пропадет.

Мы снова замаскировались – сари, темные очки – и поужинали внизу блюдами пенджабской кухни. Ели в основном ги с гарниром из ги, запивали тоже ги, после чего пошли покупать фонарики, ножи такие, ножи сякие, кухонные, канцелярские, с лезвием-пилой – я вдруг полюбил ножи – и новые сари для Руди. Нужно было подготовиться как следует. Кто знает, сколько нам предстоит скрываться. Лучше купить запасную одежду, пока есть такая возможность.

Еще нам требовалась косметика: хоть девица из Руди и была что надо, неизвестно, сколько предстоит бегать, прыгать и потеть. В метро-то мы пробыли всего ничего. А если придется проводить там больше времени, Руди нужно густо накрасить.

В магазине одежды я взял Руди за руку – якобы мы молодая пара, которая выбралась погулять. И знаете, что он сделал? Шлепнул меня по руке, засранец. Я чуть улыбнулся старику – хозяину магазина, мол, что ты будешь делать с этими женщинами, и очень зря, потому что в следующие двадцать минут, пока Руди мерил одежду, я едва не помер со скуки, выслушивая разглагольствования о женских капризах.

– Ваша-то с характером, вы должны показать ей, кто тут главный, – говорил старик, сжимая в дрожащих руках ножницы и портновскую ленту. На языке у него виднелись остатки бетеля. Я силился угадать, как давно жена бросила его.

– Вы даже не представляете, насколько правы, – не задумываясь, выпалил я, и он продолжил распинаться о фастфуде с эстрогеном, сокращении численности сперматозоидов и о том, что в наши дни женщины одеваются чересчур откровенно и сами во всем виноваты.

Когда мы вернулись в отель, я под каким-то предлогом снова улизнул на улицу. Чуть не позвонил Прии. Но удержался. Руди прав. Мы и так уже много кому причинили зло. Я уже много кому причинил зло. И не хочу, чтобы в список тех, кто от нас пострадал, добавилась еще и Прия.