Украинские хроники - [8]

— Закрывай уже! — крикнул он жене, расположившись поверх свернутых ковров.

Ната заслонила собой квадрат лаза.

— Ты как там?

— Нормально. Все, брысь! — Грицко махнул на нее зажатой в кулаке колбасой. — И прижми там чем-нибудь.

— Сейчас.

Крышка опустилась. Шоркнул половик. Несколько секунд над головой Грицко что-то двигалось, затем звуки стихли.

— Гриш, — раздался приглушенный голос Наты, — я все сделала.

— И все, и забудь. Нет подпола, поняла? У кума я!

— Да, Гриш.

Грицко откинулся на ковры.

Судя по скрипу половиц, жена прошла в кухню, затем хлопнула дверью, выходящей на улицу. Не сглупила бы баба. Где ж такого мужа еще найдет?

Грицко откусил колбасы.

Лампочка помаргивала. Поблескивало стекло банок. Холод пощипывал за икры. В доме снова хлопнула дверь. Грицко насторожился. Неужели уже приехали?

Шаги. Еще шаги. Нет, вторые уже не Натины. Какой-то глухой голос.

Грицко замер, даже жевать прекратил. Правда, сколько не вслушивался, разобрать слов не смог. Шаги разбежались по дому.

Точно обыск.

Вот же сволочи! Ничего не свято! Он, не жалея себя, с осени, в грязи, в дерьме, под обстрелами, на скудных волонтерских харчах… За Украину! За неньку ридну…

Что за голоса тихие!

Грицко встал и на цыпочках перебрался к лестнице. Впрочем, слышно лучше не стало. Говорящий что-то бубнил, должно быть зачитывал то ли свидетельские показания, то ли материалы заведенного на него, Грицко, дела. Ната больше молчала, изредка вставляя короткие реплики. Кто-то над головой прошел в кухню, вернулся, что-то звякнуло и вновь открылась и закрылась дверь.

Стало тихо. Ни жены, ни гостей. Во двор вышли? Или постройки принялись проверять? Если что, Ната бы ему стукнула обязательно. Или шепнула. Значит, надо ждать.

Грицко сел на ступеньку.

Лампочка вдруг, помигав, погасла. В подполе сделалось темно, ни просвета, ни отблеска. Чернота. Хоть вылезай и сдавайся. Тьма даже казалась лохматой, какие-то паутинки или волоски защекотали лицо.

Ну нет! Героя АТО не проймешь!

Грицко поддернул ворот кофты. Где-то тут колбаса на полке… Он протянул руку, пальцы скользнули по занозистому дереву, продвинулись дальше, нащупали влажный стеклянный бок. Не то. Банка. Кажется, колбасу он чуть дальше…

Что-то холодное, острое царапнуло по ребру ладони.

Едва не вскрикнув, Грицко отдернул руку. На мгновение ему подумалось, что здесь, во тьме, кто-то попытался ухватить его за запястье не стриженными ногтями. Смешно. Хе-хе. Кто бы это мог быть?

Острый страх улегся. Грицко подышал на руку, одновременно прислушиваясь к звукам наверху. Затем, поднявшись к самой крышке, он попробовал ее приподнять. Крышка не сдвинулась ни на миллиметр. Дура Ната какую-то глыбу притащила что ли? Повернувшись, он уперся в дощатый щит плечом, спиной и загривком. Ну же!

Крышка стояла мертво.

Подышав, Грицко сполз вниз. Убить бы суку! Он вытаращился в темноту, которая тут же расцвела неясными пятнами. Ну, ладно, Ната вернется, он ей вломит. Интересно, что же такое по коже-то царапнуло?

— Эй, — сказал Грицко во тьму, — есть здесь кто?

И гоготнул, как бы признавая, что шутка. Почему бы не пошутить? Он хоть и герой АТО, а не привык обходиться без света.

Темнота не ответила, и Грицко сполз за колбасой еще на ступеньку вниз. Наощупь нашел полку, снова потянулся рукой. Вот банка, вот…

Что-то стиснуло и отпустило пальцы.

Грицко вскрикнул, оскальзываясь, забрался по лестнице к самой крышке и толкнул ее руками. Никакого результата.

Послав подальше конспирацию, он прижался щекой к доскам:

— Ната! Ната, открой мне!

Сердце бешено колотилось. Грицко несколько раз ударил в дерево кулаком:

— Ната!

Собравшись, он саданул в крышку плечом, но тут ступенька под ним с треском провалилась, за ней последовала следующая, и Грицко неуклюже рухнул вниз.

Темнота на мгновение вспыхнула искрами. Боль пронзила правые бедро и локоть.

— С-сука!

Он, простонав, кое-как сел, выпихнув из-под задницы обломки. Жив? Жив. Но теперь, гадство, до крышки и не добраться. Сиди, кукуй.

— У-у, с-сука! — повторил Грицко и замер, потому что явственно расслышал раздавшийся рядом смешок.

Кто-то сидел перед ним!

Грицко вздрогнул так, что спина ударилась о лестничную балку.

— К-кто здесь?

Голос изменил герою АТО и сделался тонким и неуверенным.

— Я, — пришел тихий ответ.

Грицко дернулся и ударился уже затылком.

— К-кто?

— А ты посмотри.

Из стен и углов потекли тонкие призрачные нити, соединились перед Грицко в молодое, чуть светящееся лицо. Рваная губа, выбитый, зияющий пустотой глаз. Лицо слегка наклонилось, оставляя след-фантом.

— Помнишь?

— Ты же… ты же… — прошептал Грицко.

Его жирное тело затряслось. Он сложил пальцы щепотью и попробовал перекреститься, но обнаружил, что не помнит, справа налево или слева направо надо начинать. А может вообще сверху, со лба? Пальцы так и застыли, подрагивая, у горла.

— Вспомнил, — удовлетворенно произнесло лицо.

— Я же тебя там… — Грицко обхватил другой рукой балку. — Ты не можешь…

— За два колечка и цепочку.

— Я не хотел.

Призрак ухмыльнулся так, что Грицко с клацаньем сомкнул зубы.

— Почему?

— Это война, — проскулил Грицко. — Ты был враг…

— Смешная отговорка. А она? — призрак качнул едва обрисовавшейся головой.