Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [221]

из-за желания им блага, а наоборот население бежало из внутренних населенных мест Руси от утверждающихся там польских порядков (шляхетства и крепостного права) вследствие унии 1569 и от религиозных смут, возбужденных унею 1569 года. В степях закипела новая жизнь; степи, от веков не имевшие славянского оседлого населения, наполнились селами, местечками, даже городами, под прикрытием военной общины Запорожья. Все эти поселения наполнялись выходцами не из Польши, а Волыни, Северщины, населенных частей Киевской земли и северо-западной Руси, в ущерб густоте населения этих последних и к отягчению участи оставшихся на месте. Беглецы надеялись на новой девственной почве укрыться от преследования новых общественных и государственных порядков и там продолжать или возсоздавать древне-русския начала общинной жизни. Но напрасно. Польское правительство и дворянство тотчас воспользовались этим явлением, чтобы расширить пределы шляхетской колонизации чрез раздачу новых земель польским и ополяченным-русским магнатам. «Непослушная» козачина (как они именуется в люстрациях) сначала е давала отпора шляхетству, гнавшемуся по его следам, так как поселенцы пользовались долговременными льготами (до 30 лет) от всяких повинностей, работ и платежей; но когда к 20 годам XVII века срок этих льгот истек и началось действительное применение шляхетской власти, то протесты начались в форме козацких восстаний. Когда такия восстания были подавлены, то тотчас обнаружился подлинный характер польского влияния на колонизацию степей: огромныя массы поселенцев уходили в за-Днепровье внутрь украинных степей Московского государства. Между тем дома на территории южной Руси польско-шляхетское землевладение продолжало идти по пятам ко-зацкой колонизации; не привлекало ее, а гнало все дальше к порогам Днепра и к южному Бугу, пока гонимое население не обернулось назад и не дало рокового отпора на Желтых Водах и при Корсуне и не погнало шляхетскую колонизацию обратно к берегам Вислы (при Богдане Хмельницком)».

С. 10. «События эпохи Хмельницкого… уменьшили вновь населенность юго-западной Руси; но победы Богдана за то привлекли в край новых переселенцев из других частей Литовского государства, так что ко времени присоединения Малороссии к Московскому государству населенность этой страны является (в переписях, составленных Московскими чиновниками в 1654 году) весьма значительною. Обратное занятие правобережной Украйны и возникшия отсюда смуты 2-й половины XVII века вновь вызвали здесь уменьшение населения чрез бегство его в Московскую слободскую украйну. Правда, потом новыми чрезвычайными льготами польские землевладельцы опять (в начале XVIII века) привлекали к себе поселенцев на правый берег Днепра, между прочим и из тех, которые ушли – было в пределы России, но потом, по миновании срока обманчивых льгот, наступили старые бедствия польско-казацких смут, взаимного истребления двух славянских народов в братоубийственной резне (гайдамачине). Колонизационное движение в степные места – к Черному морю с этой стороны прекратилось.

7. Окончательное заселение степей до Черного и Азовского морей совершено уже силами Русского государства, которое в половине XVIII века охватило своими новороссийскими колониями южные пределы польского королевства, так что еще при существовании Речи Посполитой колонизационная миссия ее окончательно уступлена ею соседу. При этом Империя русская пользуется для заселения главным образом тем же этнографическим южно-русским материалом. Последние явления, впрочем, совершенно выходят за рамки нашей задачи, переходя в иную страну(Новороссию)».

С. 16. «Однако опустошение, постигшее южную Русь, как ни было оно велико, не оставило после себя лишь пустыню; некоторые города совершенно уцелели; выше отмечены по летописи, как уцелевшие: Кременец и Данилов; спасся также Холм… Татары не тронули Болоховской земли со всеми ее городами каковы: Деревичь, Губин, Кобудь, Кудин, Городец, Божескый, Дядьков, с тою целью, чтобы жители сеяли на них пшеницу и просо; за это (и за содействие Болоховских князей сопернику Даниила князю Ростиславу) Даниил впоследствии пленил всю землю Болоховскую и пожог их города (ипатов. 1241 год). Кроме вполне уцелевших частей территории следует заметить, что и во взятых городах население далеко не везде все перебито полчищами Батыя».

С. 20. «Как мгновенное опустение страны во время похода Батыя, так и последовавшее тотчас новое ее заселение объясняются тем, что большинство жителей не было избито, а бежало пред татарами; что избито было преимущественно городское население, надеявшееся отсидеться за крепкими стенами».

С. 21–22. «Такая перестановка центра тяжести в отношениях классов населения, т. е. перевес пехоты над конницею, смердов над дружинниками, сельчан над горожанами, совершившаяся после татарского погрома, имеет чрезвычайную важность для новых явлений последующей русской истории (особенно северовосточной). – Во всяком случае, после Батыева погрома тотчас-же (когда Батый был еще в Венгрии) мы находим Галицию и Волынь опять заселенными и притом довольно густо. С 1243 по 1260 год, т. е. в продолжение 17 лет, югозападная Русь отдыхала от татарских опустошений. Татары лишь проходили чрез нее на Литву (1258 года) и Польшу (1259 года), но опустошенной Руси при этих походах в летописи не отмечается».