Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [209]

Косарь идет на удалую, больше действует в одиночку, в раздроб, и чаще других рабочих вместо заработка несет домой расстроенное здоровье, не удовлетворенный аппетит, голодовки и лохмотья с дерюгой. Тем не менее и здесь, в этой, по-видимому, неустойчивой сфере труда, русский человек сумел издавна приложить свою самозащищающую и самообеспечивающую форму труда – артель. Артель тесно уже связана с отхожим косарским промыслом и само собою понятно, что и самое будущее косарского промысла в весьма сильной степени будет зависеть от большего или меньшего развития этой формы. Увеличатся или разовьются артели – косарский промысел примет более определенный и устойчивый характер, и самые косари в большей степени будут застрахованы от разных случайностей. Пойдут артели регрессивным путем – и промысел станет еще более неопределенной ареной труда, а косарь утратит и те немногие гарантии, которыми он отчасти застрахован от разного рода случайностей, благодаря именно артелям.

Косарские артели бывают двух родов: собственно артели и так называемые «круги». Первые встречаются исключительно у Великороссов, вторые свойственны только Малороссам, и, таким образом, все отличие первых артелей от вторых заключается, помимо названия, главным образом в их национальном происхождении[171]

Участие Великороссов на ряду с малороссами в отхожем косарском промысле, по-видимому, указывает на то обстоятельство, что малорусские артели произошли путем заимствования, что артельная форма труда, составляющая отличительную особенность великороссов, занесена была этими последними на юг, и здесь уже перенята малороссами. Но это едва ли будет справедливо. Положим, тот факт, что великороссы издавна славятся своими артелями, а малороссы отличаются индивидуализмом, и изолированностью в работе, до некоторой степени и справедлив. Но дело в том, что если, с одной стороны, нельзя отвергать влияние великороссов в указанном выше отношении, то, с другой – некоторые особенности, свойственные малороссийским «кругам» прямо говорят в пользу их малорусского самобытного происхождение.

На самом деле, происхождение «косарских кругов» обще с происхождением «чумацких валок» и даже отчасти «забродческих ватаг». В основе этого происхождение лежит прежде всего взаимная гарантия членов от случайностей, неразлучных с чужедальней стороной, и затем уже прямые и непосредственные выгоды труда. Точно также, как чумацкие валки издавна служили для чумаков средством защиты от грабежа и воровства в чужой стороне, точно также, как забродческие ватаги всегда были притоном для бездомных забродчиков и косарские круги прежде всего стали хранителями интересов косаря, его защитниками от притеснений и произвола хозяев. Отсюда – тот крепкий корпоратизм кругов, который делает их такими устойчивыми при самозащите. Малейший повод, нарушающий права отделных членов, неудовлетворительность пищи, непосильная работа, руготня какого-нибудь приказчика или хозяина, – все это вызывает в среде малороссийских кругов особенное единодушие и солидарность, и малоруссы, в большинстве таких случаев, со свойственным их характеру пассивным протестом, бросают работу без всяких слов и разговоров, бросают все без исключения, или добиваются таким путем удовлетворение заявленных нужд, или же ищут нового хозяина. Малороссийское «мы цёго не хочем» вошло в поговорку и сделалось символом малорусского упорства и непокорности. Вот почему во многих местах южной России хозяева обыкновенно предпочитают более уступчивого и ловкого косаря-москаля упорному и прямодушному хохлу.

Можно предположить таким образом, что малорусская повозка и «старі дядьки косари» играли несравненно большую роль в образовании малорусских косарских «кругов», чем наглядный пример великорусских артелей. Не смотря на постепенное увеличение железнодорожных путей в южной России, не смотря на быстроту парохода и «парового жеребчика», малоруссы до настоящего времени являются, во многие места южной России со своей классической повозкой, «по образу пешего хождения». Этот способ хождения на заработки держится у них гораздо крепче, чем у великороссов. Повозка с котомками, косами, молотками, «бабками» и почти всегда «с рушницею», т. е. с ружьем какого-нибудь страстного охотника до «качок», т. е. уток и «кулыкив», служит для косарей словно хатою, а «старі дядьки» и бывалые косари – почтенною «громадою». Таким образом, в этой миниатюрной походной колонии, группирующейся вокруг повозки и старой кобылы какого-нибудь панька, колонии, состоящей, в большинстве случаев, из мужчин, женщин и подростков обоего пола, заносится на чужую сторону «домашняя и общественная жизнь» малоросса. Тут, в этой, колонийке, трудно встретить тип истого великорусского артельщика; его место всегда занимает маленькая «громада», состоящая из «дядькив». В числе членов такой колонийки встречаются также какая-нибудь «мала Хивря» или тринадцатилетний «пацан» Грицько. Это, следовательно, своего рода семья, та первоначальная ячейка, которая легла в основу косарских «кругов».

Таким образом, тогда как великорусские косарские артели спокон веку были готовою, так сказать, домашнею формою труда, малорусские артели росли и развивались вместе с развитием самого косарского промысла. Отсюда сами собою вытекают и другие, более или менее характерные особенности малороссийских кругов.