Украина — не Россия - [47]
Исторические факты не позволяют мне заключить, что мой народ был побежден, сдался и подставил шею под «большевистское московское ярмо». В том-то и дело, что нет! Большинство украинского народа (я не говорю сейчас о населении Западно-украинской народной республики), точно так же, как и большинство русского народа, дало себя увлечь красивой сказкой про «землю — крестьянам», про «фабрики — рабочим» и про то, что «владыкой мира будет труд». Поддавшись соблазну, они приняли участие, поначалу вполне добровольное, в коммунистическом эксперименте.
Именно в успехе большевистской пропаганды среди украинского крестьянства видит один из важных факторов поражения национальной революции 1917–1920 гг. канадско-украинский историк Орест Субтельный.
К чести вождей украинской национальной революции и украинской социал-демократии Симона Петлюры и Владимира Винниченко, они, при всей своей левизне и даже радикализме (в период Директории), оказались устойчивы к коммунистической инфекции. Маловосприимчивой к ней оказалась и их партия УСДРП. Эта инфекция поразила в украинских губерниях совсем других социалистов — эсеров. 15 мая 1918 года их партия УПСР окончательно раскололась, и ее левая фракция, «боротьбисты», приняла коммунизм как идею и программу. Хотя и не как конкретную политику. В своем письме Ленину «боротьбисты» описывали эту политику в Украине так: «Советские войска дошли до самого Клева, заняли всю Левобережную Украину [в январе-феврале 1919 года], их поддерживало местное население. Сами советские войска были украинскими. Пролетариат, а главное — крестьянство твердо стояли за Советскую власть. Были уезды, где советские войска проходили без единого выстрела. Воля трудящихся Украины выявилась вполне… Дальше началось “советское” строительство… Злым умыслом невозможно объяснить то, что творилось, но творилось так, как будто Советской властью на Украине руководили опытные черносотенцы… Советская власть на Украине пала [в августе 1919 года]… Но жива Советская власть на Украине. Она и будет там, если Российская коммунистическая партия проявит действительный интернационализм и не будет проводить политику насаждения “красного” империализма (русского национализма) на Украине».
То есть, уже тогда можно было догадаться о многом, если не обо всем. Но слишком велик был в народе запас веры в большевистских благодетелей. Крестьян волновал вопрос о земле, а не о языке. Они не вникали в резоны действий (и бездействия) украинских национальных правительств. Центральная Рада имела в своем распоряжении целый год, но земли не дала, Скоропадский посылал карательные экспедиции против крестьянских самозахватов. Директория тоже лишь «вырабатывала» земельную реформу, а с точки зрения простого человека просто тянула время. И только большевики худо-бедно, а раздали более пяти миллионов десятин земли. И этим, при всех возможных оговорках, предрешили гибель УНР и свою конечную победу.
Я не идеализирую ни один народ. Немалая часть простых людей с восторгом отнеслась к большевистскому призыву «грабь награбленное», многие приняли участие в разорении спиртовых и сахарных заводов, помещичьих усадеб и зажиточных хуторов. Их буйство совершенно обесценило человеческую жизнь. Я не мог без содрогания читать, как на хуторе Любочка в Полтавской губернии в декабре 1918 года была зверски убита наша замечательная писательница и историк украинского народа Александра Яковлевна Ефименко вместе с дочерью, талантливой поэтессой Татьяной Ефименко. Страшно подумать, сколько тысяч подобных убийств видели и Украина, и Россия в те годы. Происходило то, что верующие люди называют отпадением от Бога и его заповедей. Но ведь и этому тоже способствовали большевики, их атеизм и активное богоборчество!
Не в оправдание, а в объяснение. Миллионы людей прожили бы жизнь «в страхе Божьем», как выражались раньше, если бы не Мировая война. Она оторвала их от семьи, бросила в окопы, приучила к зрелищу смерти, приучила ни в грош не ставить чужую жизнь — да и свою не слишком. Эти отравленные ядом насилия люди вернулись домой не с пустыми руками. Почти каждый из них вернулся с оружием. Революционная энергия масс, о которой так любили говорить большевики, воплотилась в человеке с ружьем, признающем лишь простые решения. Доктринальный вирус революционного марксизма нашел себе идеальную питательную среду. Так называемый «марксизм-ленинизм» (правильнее было бы говорить просто о «ленинизме») приобрел явственные признаки повальной и затяжной эпидемии.
При всем при том я твердо знаю одно: если бы наш народ, пусть несовершенный и грешный, хотя бы заподозрил, что его хотят подчинить чужой и чуждой воле, он никогда бы такого не допустил. Но в том-то и дело, что большая часть украинского народа вошла в капкан с верой в скорое светлое будущее, с надеждой на правду и справедливость. Да и сами его творцы не подозревали, что строят капкан. Большинство из них умерли не своей смертью.
Доверчивость
Я ни с кем не дискутирую, а лишь делюсь выводом, к которому пришел сам и без «подгонки под ответ», как говорили у нас в школе. Этот вывод стал для меня немалым облегчением. Украина проявила не покорность и смирение, а доверчивость. Эта доверчивость стоила ей тяжких десятилетий несвободы — как и России. Украинский народ не был «в батраках у русских». Советский большевизм был нашим совместным творчеством, совместным наивным и злосчастным порывом к светлому будущему.
