Украденная юность - [12]

Беспорядочные фразы бурным потоком срывались с его губ, а вокруг с каменными лицами застыли генералы.

В эту минуту Гюнше доложил:

— У аппарата Венк, мой фюрер.

Гитлер шаркая подошел к телефону. В комнате воцарилась гробовая тишина. Глаза присутствующих загорелись надеждой. Все, казалось, задавали себе один и тот же вопрос: пойдет ли Венк на Берлин?

— Венк, — говорил Гитлер в трубку, — Венк, вы меня слышите?

Вы должны прорваться к Берлину, я приказываю вам! — и патетическим тоном добавил: — В ваши руки я отдаю судьбы Германии.

Пауза на другом конце провода длилась несколько секунд. Но Брандту они показались вечностью. Наконец из трубки явственно донесся голос Венка:

— Мой фюрер, жизнь моя и моих солдат принадлежит вам…

В эту минуту ординарец позвал Брандта к телефону. Выходя, он услышал, как Гитлер, обращаясь к генералам, торжествующе воскликнул:

— Пока в Германии есть такие люди, преступно говорить о том, что война проиграна!

Брандт взволновался. «Может быть, звонит отец, — подумал он, — может быть, он уже в Мюнхене. Все устроил и решил вызвать меня с совещания». Губертус поспешил к телефону, но его задержал капитан Юргенс:

— Что нового?

— Венк обещает прорваться к Берлину.

Брандт попытался пройти дальше, но капитан, смеясь, задержал его.

— А вы уже бежите ему навстречу? Да ведь это заговор обреченных, милый мой! Венк, как всегда, переоценивает себя. Но со своими юнцами ему далеко не уйти. Поверьте мне, Брандт, Берлину конец. — Он повернулся, но еще крикнул вдогонку: — Всего хорошего, Брандт… До свидания!

Штандартенюнкер поднял телефонную трубку, и лицо его выразило разочарование. На другом конце провода прозвучал голос адъютанта Аксмана:

— Послушай, Брандт, доложи старику, что от обергебитсфюрера Шлюндера прибыл курьер. У них большие потери за последнюю ночь. Шлюндер просит дать приказ об отступлении. Курьер ждет ответа.

— Вряд ли это выйдет. Старик на совещании. Что еще?

— У нас здесь парнишка из гитлерюгенда подбил русский танк. Шлюндер представил его к Железному кресту. Теперь все.

— Есть. Я позвоню.

Он положил трубку. На обратном пути его снова трясло от страха. А что, если попытка Венка прорвать осаду автоматически отменяет задание в Плёне? Борман слыл человеком капризным, с переменчивым настроением. В последние дни Брандт достаточно часто наблюдал, как приказы и назначения давались и отменялись в течение одного часа.

У дверей конференц-зала его остановил Геббельс. Казалось, он почуял скверные вести и теперь озабоченно осведомился о содержании телефонного разговора. Брандт передал ему все, и Геббельс доложил Гитлеру о подбитом танке.

— Мой фюрер, немецкая молодежь с доверием взирает на вас. Как мне доложили, в бою у Хафельского моста член союза гитлеровской молодежи уничтожил большевистский танк.

Гитлер взглянул на карту и спросил:

— А разве мост через Хафель еще в наших руках?

Аксман ответил утвердительно. Он разозлился на Геббельса, который выхватил у него из-под носа хорошую новость, но, увидев, что Гитлер благожелательно кивнул, добавил:

— Я позволю себе просить вас, мой фюрер, лично вручить награду этому юноше. Награда, полученная из ваших рук, мой фюрер, будет иметь огромное моральное значение для членов гитлерюгенда, сражающихся и умирающих с вашим именем на устах.

И он насмешливо взглянул на Геббельса, обычно сопровождавшего награждение орденами шумной пропагандистской болтовней. Теперь тот сердито отвернулся.

Брандт воспользовался этим обстоятельством, отозвал в сторону Аксмана и шепотом сообщил ему о потерях Шлюндера.

Аксман раздраженно нахмурился.

— Шлюндер должен выстоять, — сказал он, — сообщи ему, что Венк уже выступает. Я не могу обременять фюрера подобными заботами. И выясни имя этого истребителя танков. Пусть его пришлют сюда.

Во время короткого разговора с рейхсюгендфюрером Брандт пытался по выражению лица прочитать мысли Бормана, который стоял рядом с Гитлером и с интересом рассматривал карту. Но это лицо, как всегда непроницаемое и надменное, ничего не выдавало, ни один мускул в нем не дрогнул.

Брандт на цыпочках вышел из конференц-зала, чтобы выполнить распоряжение Аксмана. Узнав по телефону имя юноши, подбившего танк, он невольно с недоверием переспросил:

— Радлов? Иоахим Радлов?

Погруженный в свои мысли, он рассеянно опустил трубку на рычаг. Обернувшись, увидел, что в дверь протиснулся Борман. Брандт вытянулся, но партийный фюрер, небрежно кивнув ему, плюхнулся на диван в углу комнаты. Брандт застыл в ожидании.

— Сегодня ночью вы покинете Берлин, штандартенюнкер, — начал Борман, — и отправитесь в Плён, в штаб-квартиру гроссадмирала Девица. Там явитесь к штурмбаннфюреру Вольфу. Вы назначаетесь руководителем северной группы «вервольф».

— Слушаюсь! — Брандт продолжал стоять неподвижно.

— Вы отвечаете за прекращение на севере всех действий этой группы против союзников. Но это не значит, что группы должны быть распущены. Вы поняли меня?

— Так точно!

— Подробные инструкции вы получите от Вольфа. Штурмбаннфюрер будет вашим непосредственным начальником, пока я сам не прибуду в Плён. Майору Хаазе, офицеру связи из отдела «Восточных формирований», знать о делах «Вервольфа» не следует. Вы меня понимаете?