Укол рапиры - [84]
— А вот сейчас узнаем… Мама, пойди сюда, скажи…
Вытирая руки, вошла Анна Федоровна.
— Наш выпускной курс, — сказала она. — Сто лет назад… — Она наклонилась над альбомом. — Ты спрашиваешь, кто это? Эвир… Виктор Пузик… — Мать выпрямилась, посмотрела в помрачневшее окно.
— Ой, какая смешная фамилия!
— Ой, тогда это мой отец!
Мила и Игорь одновременно выкрикнули свои «ой» и также одновременно сказали:
— Почему же твоя фамилия Векшин?
— Значит, вы с моим отцом вместе учились?
Анна Федоровна продолжала смотреть в окно, словно видела там еще что-то, кроме соседнего дома, ставшего белей на фоне темнеющего воздуха.
— Может, ты Векшин по матери? — снова спросила Мила.
— Нет, — сказал Игорь.
— Значит, это твой псевдоним? Или подпольная кличка?
— Перестань, что за допрос! — сказала Анна Федоровна. Но и она смотрела на Игоря с интересом.
— Ничего особенного, — сказал Игорь. — Просто отца, когда он родился, назвали Эвир. Дед с бабкой придумали. «Эпоха войн и революций», понимаете? А фамилия деда — Пузик. Представляет? как отцу повезло? Эвир Пузик! Фантастика!
— Очень симпатичная фамилия, — сказала Мила. — Не понимаю, что плохого?
— В общем, когда стал работать… журналистом… отец изменил фамилию. И имя тоже.
— В институте мы его звали Виктор, — тихо сказала Анна Федоровна.
И быстро ушла на кухню.
В тот же вечер, после одиннадцати, в квартире Игоря зазвонил телефон. Бабушка с дедом смотрели пресс-конференцию, трубку снял Игорь.
— Это мать Милы, — услышал он.
— Что нибудь случилось, Анна Федоровна? — почти крикнул Игорь.
— Нет, нет, ничего… Мне надо с тобой срочно поговорить… посоветоваться… Ты сейчас можешь?
— Прямо сейчас?
— Да.
— Хорошо. Я приеду.
— Не надо! Я недалеко. Из метро, из автомата. Давай здесь встретимся.
— Ну, Анна Федоровна, неудобно. Может, вы к нам зайдете?
— Игорь, прошу, не теряй времени, поздно уже, выходи сразу. Я буду перед входом в вестибюль, у газетного киоска…
Что-нибудь насчет Милы, конечно, — гадал Игорь по дороге к метро. Что она могла натворить после его ухода? Поругались, что ли, смертельно? Или открылась какая-нибудь страшная болезнь? Нет, не может быть… Все это чепуха… Тогда что же? Отчего такая срочность? И такой голос взволнованный?..
Игорь мчался со всех ног, чуть не пробежал мимо Анны Федоровны, которая стояла в тени киоска.
— Пойдем по этому переулку. — Она взяла его за рукав куртки.
Когда красноватые буквы «М» перестали отбрасывать свой подрагивающий свет, Анна Федоровна, словно только и ждала этого момента, начала говорить.
— Игорь, — сказала она, — я должна сделать тебе признание… Да-да, не удивляйся… Но и спросить у тебя… Ох, как трудно все это… Даже не представляешь… — Она опять умолкла.
— Анна Федоровна…
— Молчи, молчи. Говорить буду я… Да, я должна сделать тебе признание, но пусть это останется между нами. Обещаешь?
— Анна Федоровна…
Услышь этот разговор из темноты театрального зала умудренный зритель, покривился бы, наверное, слегка и пробурчал: «Не верю. Скверно играют — интонации неестественны, движения тоже. Излишнюю напряженку выдают. Так в жизни не бывает…»
Бывает, бывает… Еще не так. Только зрители в жизни этого не замечают; особенно на самих себе… Автор вспоминает совсем страшный случай — как у него на глазах, за неделю до конца войны, случайным выстрелом, во время чистки оружия, наш лейтенант убил своего товарища, тоже лейтенанта. До сих пор звучит в ушах предсмертное слово: «Убили!» А сказано оно было так неестественно, так театрально… Зритель мог бы и не поверить…
— Анна Федоровна…
— Хорошо, не кричи. Слушай… Нет, сначала ты мне скажи… Какие у вас с Милой… отношения?
— Ох, вы тоже! Как моя бабушка.
— Отвечай!
— Да вы не беспокойтесь, Анна Федоровна… Вы Миле не верите? Она…
— Верю.
— Ну, вот. Правильно… Только у нас по-настоящему… Мы любим…
— Знаю. Тем хуже…
— Почему?!
— Сейчас. Погоди… — Анна Федоровна остановилась посреди пустынного переулка, снова взяла Игоря за рукав куртки — крепко, даже руку прищемила. — Слушай, Игорь, мальчик… Мила — дочь твоего отца.
Игорь ничего не понял. Вернее, до него дошли слова, но смысла он не ухватил. Он молча смотрел на Анну Федоровну.
— Да, да, — продолжала она, — мы должны были пожениться сразу после окончания института… С твоим отцом. И я…
— А как же?.. Почему?..
— Почему? — Анна Федоровна отпустила руку Игоря, отвернулась, почти уже спокойно заговорила: — В тот вечер… семнадцать с половиной лет назад… он пришел ко мне… так же вот поздно… и сказал, что… — Она оборвала фразу. — Игорь, ты читал Стефана Цвейга?.. Ну, не важно. У него есть рассказ — «Амок». Не знаешь?.. О человеке, которого поразила… да, поразила как молния любовь. И он ничего не мог с собой поделать… С твоим отцом произошло то же самое. Так он сказал… Нет, не ко мне… Как зовут твою мать? — вдруг спросила она.
— Софья, — сказал Игорь.
— Вот! К ней… К Соне… И мы расстались. Сразу же, в тот вечер. Навсегда… И я ему ничего не сказала… Что Мила… Что будет ребенок…
— Значит, Дмитрий Антоныч…
— Дмитрий Антоныч не отец Милы. Но она этого не знает. Мы поженились, когда ей не было и двух лет. Она очень любит Митю. Наверное, больше, чем меня.
Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.
От автораМожет быть, вы читали книгу «Как я ездил в командировку»? Она про Саню Данилова, про то, что с ним происходило в школе, дома, во дворе, в горах Северного Кавказа, в пионерском лагере…В новой моей книге «Кап, иди сюда!» вы прочтёте о других событиях из жизни Сани Данилова — о том, как он обиделся на своего папу и чуть не побил рекорд Абебе Бекила, олимпийского чемпиона по марафону. Узнаете вы и о том, что хотели найти ребята в горах Дагестана; почему за Ахматом приезжала синяя машина с красной полосой; в кого превратился Витя всего на три минуты; как Димка стал храбрецом, и многое, многое другое.«Ну, а кто же такой Кап?» — спросите вы.Конечно, это лохматый чёрно-пегий пёс.
Сборник рассказов Ю. Хазанова о том, какие истории приключались с псом Капом, с Вовой, и с Кирой-Кирюшей.
Продолжение романа «Черняховского, 4-А».Это, вполне самостоятельное, повествование является, в то же время, 6-й частью моего «воспоминательного романа» — о себе и о нас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От автора: Эта книга и самостоятельна, и служит, в то же время, продолжением предыдущей, носящей не слишком ясное название «Знак Вирго», что означает «Знак Девы», под которым автор появился на свет.Общее заглавие для всего повествования о своей жизни, жизни моего поколения и, в какой-то степени, страны я бы выбрал «Круги…», или (просто) «Это был я…» А подзаголовком поставил бы пускай несколько кокетливые, но довольно точные слова: «вспоминательно-прощально-покаянный роман».
Конни Палмен (р. 1955 г.) — известная нидерландская писательница, лауреат премии «Лучший европейский роман». Она принадлежит к поколению молодых авторов, дебют которых принес им литературную известность в последние годы. В центре ее повести «Наследие» (1999) — сложные взаимоотношения смертельно больной писательницы и молодого человека, ее секретаря и духовного наследника, которому предстоит написать задуманную ею при жизни книгу. На русском языке издается впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».