Укол рапиры - [82]
Не так уж были нужны и замечания Анны Федоровны: съехавшие то там, то здесь в кювет, развернувшиеся на 180 градусов машины без слов напоминали о том еще не самом худшем, что могло их ожидать, и Дмитрий Антонович смирился — «врубил» третью скорость и, ругая на чем свет дорожников, а заодно автоинспекторов, поехал со всей осторожностью, на которую не очень-то был способен.
Свернули в сторону, дорога стала менее укатанной, но и менее скользкой, въехали в небольшой городок, поколесили по его извилистым улицам, зашли в несколько магазинов, убедились, что покупать нечего, и теперь оставалось всего километров семь до их Балашовки, но самой тревожной части пути: никогда ведь не знаешь, расчищена дорога или нет, разворочена ли глубокими колеями от тяжелых грузовиков, от колесных тракторов. Тогда придется искать объезды, либо оставлять машину где-то на окраине городка и тащиться в деревню пешком со всеми вещами — если не повезет и не дождешься какой-нибудь попутной телеги или того же трактора с прицепом.
Они все же проехали — под тихое бормотанье Дмитрия Антоновича. На этот раз он никого не ругал, а ласково увещевал свой «Москвич» не застрять, одолеть еще вот этот… и вот этот «подъемник», «поворотик», «косогорчик»… В разговоре с машиной он употреблял в основном уменьшительные формы — подобно иным любителям поесть: «капустка», «подливочка», «шашлычок»…
Несколько дней пролетели для Игоря незаметно. Тем более, все время было чем заняться: пилить и колоть дрова, ходить по воду, убирать во дворе снег, помогать Дмитрию Антоновичу то в том, то в этом — принести, отнести, прибить… Дел хватало. Он и Милу с ее Сашей видел, наверно, только во время еды. Или когда на лыжах ходили. Но там особенно не поговоришь. Да ему и не очень хотелось: было такое чувство, что и молча, и не видя Милы, он разговаривает с ней. И такому разговору никто не мог помешать: ни родители, ни говорливая Саша. Она очень любила музыку, причем старую, классическую, могла без конца защищать и расхваливать ее, хотя никто не нападал и не спорил.
— Пусть существует, — милостиво соглашался Игорь. — Кто ей мешает? А то, что она устарела — кого в этом винить? Даже «битлзы», и те состарились. Закон жизни, мать… Возьми старинные здания. Как они красивы, а жить в них невозможно: ни удобств, ничего… Кстати, знаете, почему тот псих в Леннона стрелял? Убил его… Именно из-за этого: ему стало обидно, что «битлзы» уже не так влияют на людей, на их жизнь, как раньше. Что устарели.
— Не знаю, — отвечала Саша. — На меня они и раньше не влияли, твои «битлзы». А вот классическая музыка до сих пор на большинство людей действует. И жить в ней — это счастье. Как в прекрасном доме. Пусть без особых удобств… Я где-то читала такую историю. Про Древнюю Грецию. Одному человеку подарили сто золотых монет, и он просто запрыгал от счастья. А назавтра пошел по дороге и стал разбрасывать их направо и налево. «Ты что, спятил?» — спросили его. «Ничего подобного. Вчера я был счастлив, когда их получил, а сегодня мне приятно их разбрасывать: пусть другие тоже порадуются…» Вот, по-моему, композиторы-классики похожи на этого человека: получили золотой талант от природы — и разбрасывают. И все для других, для их радости. А твои кумиры в основном на себя, на свою славу работают…
— Это ты, мать, чепуху городишь, — сказал Игорь. — Кто же не думает о славе? Только сумасшедшие или настоящие святые… если они есть. Слава — движущая сила…
— Слава, но не тщеславие. Я вот читала…
Но тут, на его счастье, Игоря позвал Дмитрий Антонович — слеги под навес перенести, не то Саша заговорила бы его до смерти.
И все-таки — то ли снег тому причиной, когда он повалил такой, что ничего видно не стало и все сделалось каким-то призрачным, нереальным; то ли почувствовал Игорь неумолимую потребность услышать и сам сказать освященные традицией слова, — но разговор у них с Милой произошел — под елью они стояли тогда, опираясь на лыжные палки, вдвоем во всем лесу, во всей Ярославской области… Саша в тот раз не пошла с ними.
— Мила, — сказал Игорь. — Я все хочу тебя спросить… Или, может, не надо?
— Спроси, — сказала Мила. — Хотя не надо… Да, да, я люблю тебя… Очень… Как вот этот снег… Как небо, которое сейчас не видно… Люблю, понимаешь?
— Да… А что…
— Что дальше, ты хочешь сказать?.. Будем… Будем вместе… Может, потом поженимся… Может, дети будут… Ты об этом?
— Я… Мила…
Лыжные палки упали… Одна, вторая, третья… Губы у Милы были сначала холодные, жесткие, но сразу Потеплели…
2
— Игорюша, ты меня извини, но я спрошу…
— Спроси, баба Лена.
— Эта девушка… Мила…
— Ну что?
— В каких вы отношениях?
— В очень хороших.
— Игорюша, я серьезно. Сейчас время такое… Молодые как взбесились… Об этом и в газетах пишут, и по радио. Сама вчера слышала по первой программе. Вопрос задают американские школьники нашим: у вас много… нет, язык прямо не поворачивается… спрашивают, значит, много у вас бывает так, чтобы школьницы…
— Ну, баба Лена, рожай!
— Во-во, про это и спрашивают! Стыда совсем нет. На весь мир объявляют.
— Баба Лена, да ты не волнуйся. Так ведь оно всегда было. Еще в прошлом веке, например, няня Пушкина в тринадцать лет замуж вышла. И ничего. А возьми сейчас в арабских странах или в Африке…
Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.
Сборник рассказов Ю. Хазанова о том, какие истории приключались с псом Капом, с Вовой, и с Кирой-Кирюшей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От автораМожет быть, вы читали книгу «Как я ездил в командировку»? Она про Саню Данилова, про то, что с ним происходило в школе, дома, во дворе, в горах Северного Кавказа, в пионерском лагере…В новой моей книге «Кап, иди сюда!» вы прочтёте о других событиях из жизни Сани Данилова — о том, как он обиделся на своего папу и чуть не побил рекорд Абебе Бекила, олимпийского чемпиона по марафону. Узнаете вы и о том, что хотели найти ребята в горах Дагестана; почему за Ахматом приезжала синяя машина с красной полосой; в кого превратился Витя всего на три минуты; как Димка стал храбрецом, и многое, многое другое.«Ну, а кто же такой Кап?» — спросите вы.Конечно, это лохматый чёрно-пегий пёс.
Продолжение романа «Лубянка, 23».От автора: Это 5-я часть моего затянувшегося «романа с собственной жизнью». Как и предыдущие четыре части, она может иметь вполне самостоятельное значение и уже самим своим появлением начисто опровергает забавную, однако не лишенную справедливости опечатку, появившуюся ещё в предшествующей 4-й части, где на странице 157 скептически настроенные работники типографии изменили всего одну букву, и, вместо слов «ваш покорный слуга», получилось «ваш покойный…» …Находясь в возрасте, который превосходит приличия и разумные пределы, я начал понимать, что вокруг меня появляются всё новые и новые поколения, для кого события и годы, о каких пишу, не намного ближе и понятней, чем время каких-нибудь Пунических войн между Римом и Карфагеном.
От автора: Эта книга и самостоятельна, и служит, в то же время, продолжением предыдущей, носящей не слишком ясное название «Знак Вирго», что означает «Знак Девы», под которым автор появился на свет.Общее заглавие для всего повествования о своей жизни, жизни моего поколения и, в какой-то степени, страны я бы выбрал «Круги…», или (просто) «Это был я…» А подзаголовком поставил бы пускай несколько кокетливые, но довольно точные слова: «вспоминательно-прощально-покаянный роман».
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
Это книга о писателях и художниках, о том, как раскрываются неизвестные доселе, важные моменты творческих биографий, как разыскивают исчезнувшие шедевры отечественной культуры. Читатели узнают, почему Екатерина II повелела уничтожить великолепное творение архитектора Баженова, кто автор превосходного портрета опального Полежаева и о многом другом. Василий Осокин — автор повестей и рассказов о Ломоносове и Викторе Васнецове, о памятниках искусства.Для среднего и старшего школьного возраста.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».