Уиллоу - [79]

— Прошлой ночью мой брат плакал, — внезапно перебивает Уиллоу. — Не смейся, — поспешно говорит она. — Я знаю, что ты не такой, как Энди, и никогда не скажешь ничего безразличного или глупого, но кто-то считает, что плачущий мужчина... Ну, не знаю.

— Я не смеюсь.

— Вот почему прошлой ночью я не спала. Он плачет. А я наблюдаю за ним.

— Почему ты сейчас мне это говоришь? — спрашивает Гай.

— Понятия не имею, — Уиллоу сама удивляется.

— Понятия не имею, — повторяет она. — Просто я… Он такой сильный. Если ты думаешь, что его плач — это что-то другое, то ты ошибаешься. Я даже не знаю, как он умудряется делать это, то есть, преодолевать все это. — Уиллоу замолкает. — Думаешь, я такая же, как эта девушка? — Она ищет его лицо, едва видимое в слабом свете звезд.

— Не знаю, — медленно произносит он. — Но я знаю вот что. То, как ее тело поразило тебя, так же меня поражают и твои шрамы.

— Ох. — Уиллоу не знает, как на это реагировать. Как замечательно, что она так сильно может поразить его, и как ужасно, что это должно быть вот таким образом. Она не может отделаться от мысли, что почти любая другая реакция была бы предпочтительнее. И что она сама виновата в том, что, когда он смотрит на нее, то видит не просто девушку, а девушку, которая режет себя.

Она закатывает левый рукав и рассматривает свои порезы, действительно смотрит на них так, как делала бы это одна, пытается увидеть их так, как, по ее представлению, видит он.

Нельзя отрицать, что они отвратительны. Понятно, почему в тот день в книгохранилище он сказал ей, что они уродливы.

Это не должно иметь значения. Ее порезы служат определенной цели, а эта цель не зависит от таких незначительных соображений. Она так сильно в этом уверена, как не была никогда. Но все, же на мгновение ей хочется, чтобы они выглядели по-другому, чтобы они действительно выглядели как царапины, которые может сделать кошка.

Она начинает закатывать рукав, но Гай останавливает её. Он держит ее за руку, смотрит на ее порезы, проводит пальцами по отметинам от лезвия.

— Не надо, это…

Уиллоу перестает говорить, когда он наклоняет голову и целует ее шрамы.

Она знает, что должна сказать ему, остановиться, но не может, потому что хочет, чтобы он продолжал вечно. А также она знает, что, возможно, за это чувство расплатится другими, менее приятными, но все, же не может заставить себя отдернуть руку.

Потом Уиллоу делает кое-что, что удивляет даже ее саму больше, чем все, что она когда-либо делала. Она протягивает другую руку и очень осторожно касается ладонью его щеки, поднимает его губы к себе и целует. Она не может поверить, что готова вот так рисковать, особенно после того, что произошло в книгохранилище. Учитывая, что этот поступок для нее еще более шокирующий, чем несколько месяцев назад, когда она колотила отверткой по руке и знала, что нашла свое призвание.

Она ждет, что произойдет какой-то катаклизм, что ее переполнит чувствами, как это было в библиотеке, но, по крайней мере, на данный момент она лишь чувствует, как это прекрасно целовать кого-то, целовать его под звездами, и как странно, как удивительно, что после всего, что она пережила, она может, наконец, реагировать на что-то, как и все остальные.

— Сделаешь кое-что для меня? — шепчет она ему в губы. Она слегка дрожит от волнения и страха и пока не может заставить себя поверить в то, что ее поступок не будет иметь последствий.

— Да, — шепчет он в ответ. — Просто скажи что.

— Отвези меня домой.

Уиллоу не имеет понятия, почему она попросила об этом, откуда взялось это желание: копилось ли оно долгое время или это сиюминутная необходимость. Но она уверена, что оно подлинное, что это то, чего она хочет.

— Сейчас? — Гай отстраняется от неё. — Ты хочешь, чтобы я отвел тебя на квартиру брата?

— Нет. — Уиллоу качает головой. — Я хочу поехать домой. Обратно в дом моих родителей, где я выросла. Домой.

— Ох. — Гай кивает. Он выглядит смущенным, но задумчивым. — Это не далеко, да? То есть, ты могла бы взять машину своего брата и съездить туда, не так ли? — Он замолкает на секунду. — Прости. Ты ездила с того момента, когда… Я не подумал.

— Нет, не ездила. Я не могу поехать туда одна и не могу взять машину брата. Он захочет узнать, зачем, а я не могу ему сказать. Мне нужно, чтобы ты меня отвез, Гай. Пожалуйста.

— Зачем ты хочешь отправиться домой? Это потому, что ты, возможно, боишься, что теперь твой дом стал местом, которое ты можешь посетить только в своем воображении?

— Нет, я не думаю, что в этом причина… — Она замолкает.

Как бы Уиллоу хотелось, чтобы она могла ответить ему. Чтобы она сама знала ответ. Она думает о тех двух разах, когда с момента аварии была дома, о времени с Дэвидом и книжными шкафами и времени, когда собирала свои вещи. Нет причин полагать, что теперь возвращение домой будет чем-то отличаться. Уиллоу не знает, чего она ищет, что надеется получить из этой поездки. И почему она думает, что, если ее брат, ее невероятно сильный брат, был неспособен противостоять эмоциональному воздействию, находясь в доме их родителей, то она будет в состоянии?

Возможно, ей просто нужно проехать по той дороге, где все произошло. Может, ей нужно зарыться головой в мамином шкафу и понять, может ли она до сих пор чувствовать ее запах. Может, ей снова нужно посмотреть на те книжные шкафы.