Уиллард и его кегельбанные призы - [13]
«Что ты делаешь?» – сказал Джон. Он хотел снова смахнуть её руку, но ему как-то не удавалось собраться с силами.
«Почему, когда мы познакомились, ты не сказал сразу, что, в конце концов, станешь относиться ко мне, как к боулинговому трофею?» От хриплой теплоты её голоса у него по спине забегали мурашки. И он заулыбался в темноте. Она не видела его улыбки, но почувствовала, что на верном пути. Ничего ещё не потеряно.
«Никогда я не относился к тебе, как к боулинговому трофею», – сказал Джон.
«Докажи, крепыш», – сказала Патриция, скользя рукой по его заду и дальше, к промежности.
«Не надо», – сказал Джон, но не стал её останавливать.
«Займись мной, крепыш», – сказала она. Её голос мёдом лился ему в спину, а рука, не обращая ни на что внимания, шла своим потешным путём.
«Засыпаю, – сказал он, улыбаясь в темноте. – Пожалей».
«Боулинговые трофеи не знают жалости», – сказала она, достигнув цели.
Его улыбка превратилась в невидимую ухмылку.
«А как же Уиллард? – сказал Джон. – Он будет ревновать».
«Ты ему расскажешь?»
«Нет», – сказал Джон, ухмыляясь во весь рот.
«Ну, – сказала Патриция, – не скажешь ты, не скажу я, а то, чего Уиллард не узнает, никак ему не повредит». – «Но если Уиллард догадается? Что тогда?» – сказал Джон. «Мы перейдём этот мост, когда до него доберёмся», – сказала Патриция.
«Какая ты самоуверенная», – сказал Джон.
«Мы, боулинговые трофеи, – сверхраса», – сказала Патриция.
«Разве ты этого ещё не заметил?»
Разговор о бальзаме
Напряжение и скука царили в жалком гостиничном номере, где ожидали братья Логаны. Долгое время они ничего друг другу не говорили. Они просто сидели там. Разочарованный пивной Логан жалел сам себя. Почему ему нельзя всего ещё одно пиво? Что от этого изменится? Если бы боулинговые трофеи не украли, ему бы не пришлось сидеть без пива здесь, в этом проклятом гостиничном номере.
Его старший брат, отклонивший пивную просьбу, держал теперь правую руку на столе у телефона. Он поочередно смотрел то на руку, то на телефон.
Комиксового Логана по-прежнему волновала реклама бальзама. «Эй», – сказал он, поднимая глаза с комикса на братьев.
«Что такое?» – сказал отказник, пивной брат Логан.
«Да, чего тебе?» – сказал тот, что у телефона.
«Почему мы в детстве не продавали бальзам?»
«Что за бальзам?» – сказал телефонный Логан.
«Такой, от порезов и ожогов. Бальзам».
«Где бы мы взяли этот бальзам, и кто бы у нас его купил?» – сказал телефонный Логан. Теперь он уже смотрел на своего брата, сидящего на кровати с раскрытым комиксом на коленях.
«Мы взяли бы его из этого комикса и продавали бы людям по соседству».
Пивной брат Логан хотел теперь пива, как никогда. Он причмокивал губами. Во рту у него был вкус воображаемого пива.
«Что если бы они не захотели покупать бальзам? Что бы мы тогда делали с этим бальзамом?» – сказал телефонный Логан.
«Тут, в комиксе, сказано, что люди хотят покупать бальзам. Много людей». Он стал показывать брату картинку из комикса с людьми, покупающими бальзам.
«Дерьма мешок этот комикс, – сказал телефонный Логан, не обращая внимания на картинку с людьми, покупающими бальзам. – Люди не покупают бальзам у детей. Они покупают его в аптеке. Ты бы купил бальзам у какого-нибудь тупого пацана, если бы обжёгся? Нет, ты бы пошёл в аптеку. Вот где берут бальзам».
«Тут так сказано…» – продолжал настаивать комиксовый Логан. Он многое передумал о рекламе бальзама.
«Ты даже не знаешь, из чего этот бальзам. А ну? Давай-ка, знаешь?»
«Нет, но…»
ДДДДДДДДЗЗЗЗЗЗЫЫЫЫЫЫЫННННННЬЬЬЬЬЬ
Телефон зазвонил.
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
«Дурные времена настали»
«Ну, раз ты не голодна, пожалуй, я чего-нибудь съем, – сказал Боб. – Я очень голодный. Сам не знаю почему».
«Может, ты просто проголодался», – сказала Констанс.
«Точно, – сказал Боб. – Так оно и есть».
Он поглядел на Констанс, сидящую за кухонным столом. Потом он отвёл взгляд. Ему не нравилось видеть следы от верёвки на её запястьях.
«Наверно, я посмотрю, что в холодильнике», – сказал Боб.
«Хорошая идея», – не задумываясь, сказала Констанс.
Боб открыл дверцу холодильника и заглянул внутрь. Немного погодя Констанс заметила, что он всё ещё стоит перед открытой дверцей и смотрит туда, и она знала, что он забыл, что делает, – что он голоден и ищет в холодильнике, чего бы поесть, – и мягко напомнила ему.
«Нашёл там себе что-то съестное?» Он вздрогнул от её слов. У него совершенно вылетело из головы, зачем он там. Он увидел соус для спагетти. «Наверно, я разогрею этот соус для спагетти», – сказал он, доставая чашку соуса для спагетти из холодильника, а затем закрывая дверцу. Она проследила за ним, чтобы увериться, что он переложит соус для спагетти из чашки на сковороду, поставит её на плиту, да ещё не забудет включить газ. Убедившись, что он всё это сделал, она встала из-за стола и направилась к выходу из кухни. «Куда ты идёшь?» – сказал он. «В гостиную, – сказала она. – Думаю поставить какую-нибудь музыку на фонограф. Что-нибудь хочешь послушать?» – «Нет, – сказал он. – Поставь, что хочешь. Я послушаю то, что будет играть». – «Ладно». Констанс прошла в гостиную. У них была большая, дружелюбного вида квартира, жизнерадостно и творчески убранная удобной мебелью и множеством хорошоухоженных растений. Глядя на их жилище, невозможно было догадаться о происходившем в спальне: его неуклюжем садизме. Комната была очень женственная, здоровая, потому что ею, по большей части, занималась Констанс. Никому бы и в голову не пришло, что в стенных шкафах в коридоре под одеялами спрятаны верёвки, и что красивые платки и шарфы в спальне выступают в роли некомпетентных кляпов. Кроме того, в спальне были спрятаны бутыльки с лекарствами, которыми Боб лечил бородавки в пенисе, бородавки, которые никак не проходили. Бутыльки скрывались в коробке в шкафу. На крышку коробки была свалена всякая всячина, как будто в ней было нечто, интересующее полицию.
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки. В нем нет четкого сюжета, как это свойственно Бротигану, зато полно колоритных сценок, виртуозной работы со словом, смешных зарисовок, фирменного абсурдного взгляда на жизнь, логики «верх ногами», трогательной специфической наивности и образов, создающих уникальную американскую панораму. Это некий калейдоскоп, который предлагается потрясти и рассмотреть. Книга проглатывается легко, на одном дыхании — и на отдыхе, и в деловой поездке, и в транспорте, и перед сном.
Уморительная, грустная, сумасшедшая книга о приключениях частного детектива, который однажды ночью оказывается на кладбище Сан-Франциско в окружении четырех негров, до зубов вооруженных бритвами; чья постоянно бранящаяся мамаша обвиняет его в том, что четырех лет от роду он укокошил собственного отца каучуковым мячиком; и в чьем холодильнике в качестве суперприза расположился труп.На норвежский язык «Грезы о Вавилоне» переводил Эрленд Лу.
Сборник рассказов Ричарда Бротигана — едва ли не последний из современных американских классиков, оставшийся до сих пор неизвестным российскому читателю. Его творчество отличает мягкий юмор, вывернутая наизнанку логика, поэтически филигранная работа со словом…
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки.
На пути от Монтаны до Токио экспресс Ричарда Бротигана делает 131 остановку. Пока поезд не тронулся дальше, вы успеете узнать о пингвинах с Мельничного ручья и о том, что снится японским ловцам кальмаров, о тяжелой судьбе 390 рождественских елок и о большом золотом телескопе, об удивительных вагонах-ресторанах Северо-тихоокеанской железной дороги и о колдовстве персиков…
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Выйдя на улицу, чтобы немного прийти в себя после бурного выпускного вечера, шестнадцатилетняя Мария Вестон исчезает навсегда. Девушку считают погибшей, однако спустя двадцать пять лет одноклассники начинают получать от нее письма с угрозами. Неужели она жива и долгие годы скрывалась, но зачем? Больше остальных напугана успешная предпринимательница Луиза Уильямс, которая уверена, что страшная судьба Марии целиком и полностью лежит на ее совести. Роман Лоры Маршалл — это будоражащее кровь погружение в бездну страхов, сомнений, амбиций и не изжитых комплексов.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Скандал с Модильяни Бумажные деньги Трое Ключ к Ребекке Человек из Санкт-Петербурга На крыльях орла В логове львов Ночь над водой.
В самой середине 90-тых годов прошлого века жизнь приобрела странные очертания, произошел транзит эпох, а обитатели осваивали изменения с разной степенью успешности. Катя Малышева устраивалась в транзитной стадии тремя разными способами. Во-первых, продолжала служить в издательстве «Факел», хотя ни работы, ни денег там почти не наблюдалось. Во-вторых редактировала не совсем художественную беллетристику в частных конторах, там и то и другое бытовало необходимом для жизни количестве. А в третьих, Катя стала компаньоном старому другу Валентину в агентстве «Аргус».
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
