Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - [3]
– Едем, Грейсон, давай-давай!
По пути туда все идет превосходно. На Шеридан почти нет заторов, я маневрирую, словно участник гонки «Инди-500», играет моя любимая песня НМХ – «Голландия, 1945», потом я выезжаю на Лейк-шор-драйв, волны озера Мичиган бьются о булыжники дорожной насыпи, окна приоткрыты, чтобы тачка оттаяла, и внутрь врывается бодрящий грязный холодный ветер – я просто обожаю запах города; Чикаго – это тошнотворная вода озера, сажа, пот и машинное масло, и мне все это до жути нравится, как и звучащая песня, и Тайни в свою очередь говорит: «Я ее обожаю», опускает зеркало и взъерошивает себе волосы, желая сделать прическу еще круче. Тут мне приходит в голову, что не только я увижу «Ньютрал Милк Хоутел», но и они меня, так что тоже бросаю единственный взгляд на собственное отражение в зеркале заднего вида. Рожа у меня какая-то чересчур квадратная, глаза слишком большие, как будто я постоянно чем-то удивлен, – но все нормально в том плане, что поправлять нечего.
Убежище – это захудалый бар, деревянная постройка, втиснутая между фабрикой и каким-то зданием министерства транспорта. Никаким стилем он похвастаться не может, тем не менее, даже несмотря на то, что сейчас всего семь, у входа собралась очередь. Мы с Тайни пристраиваемся в конец и ждем, когда нарисуются Гэри и, возможно, лесбиянка Джейн.
У нее под расстегнутой курткой оказывается футболка с треугольным вырезом и сделанной от руки надписью «Ньютрал Милк Хоутел». Джейн вошла в жизнь Тайни примерно тогда же, когда я из нее выпал, так что мы с ней друг друга едва знаем. Тем не менее я бы сказал, что на данный момент она в моем списке лучших друзей занимает четвертое место, и, по всей видимости, у нее хороший вкус в музыке.
Мы все стоим на улице возле Убежища, холод такой, что уже все лицо застыло, Джейн здоровается, даже не глядя на меня, я ей коротко отвечаю.
– Группа просто гениальная, – говорит она.
– Ага, – киваю я.
Пожалуй, это наш с Джейн самый длинный диалог за все время нашего знакомства. Я легонько тюкаю носком грязный, усыпанный гравием тротуар, вокруг моей ноги поднимается миниатюрное облачко пыли, после чего я сообщаю Джейн, что мне жутко нравится «Голландия, 1945».
– А я люблю их вещи посложнее. Полифонические, нойзовые.
Я лишь снова киваю в надежде, что это выглядит так, будто прекрасно знаю, что значит «полифонический».
Есть у Тайни одна особенность: совершенно невозможно прошептать что-либо ему на ухо, даже если ты довольно высокий, как, например, я, потому что этот гад просто квадратный, два с половиной на два с половиной метра, поэтому для начала надо постучать по его громадному плечу, потом типа кивнуть, намекнув ему, что тебе кое-что шепнуть надо, после чего он к тебе наклонится, а ты скажешь:
– Слушай, а Джейн в вашем Альянсе геев и гетеро кого представляет, геев или гетеро?
А Тайни склоняется ко мне и отвечает:
– Не знаю. Мне кажется, у нее в прошлом году был парень.
Я напоминаю, что у него самого в прошлом году было около 11542 девушек, в ответ на что Тайни хлопает меня по руке, он-то думает, что в игривом жесте, а на самом деле это наносит непоправимый ущерб моим нервным окончаниям.
Гэри растирает Джейн руки, чтобы она не замерзла, и тут вдруг, наконец-то, очередь начинает продвигаться. Секунд через пять мы замечаем несчастного на вид парнишку, худенького-загорелого-блондинистого, во вкусе Тайни Купера, который, конечно, интересуется:
– Что случилось?
– Младше двадцати одного не пускают.
– Слышь, ты, – заикаясь, говорю я Тайни, – жопохрюк ты этакий. – Я до сих пор не понял, что именно это слово означает, но, по-моему, в данной ситуации более подходящее и не придумать.
Тайни поджимает губищи и хмурит бровищи. Потом поворачивается к Джейн.
– У тебя ай-ди-карта поддельная есть?
Она кивает.
– И у меня, – вставляет Гэри.
А я сжимаю кулаки, челюсти свело, хочется орать, но вместо этого говорю спокойно:
– Ну ладно, я тогда домой. – Ведь у меня поддельной ай-ди-карты нет.
Но тут Тайни очень быстро и очень тихо говорит:
– Гэри, когда я буду свою карту показывать, врежь мне что есть силы по морде, а ты, Грейсон, в этот момент входи сразу за мной, как будто ты с нами.
После этого все какое-то время молчат, и тут неожиданно Гэри чересчур громко заявляет:
– Гм, я, вообще-то, не умею бить.
А мы уже все ближе к вышибале с татуировкой на лысой голове, поэтому Тайни произносит едва слышно:
– Умеешь. Просто двинь посильнее.
Я, чуть отстав, наблюдаю за ними. Джейн подает ай-ди-карту вышибале. Он светит фонариком, смотрит на нее, возвращает. Потом наступает очередь Тайни. Я делаю несколько быстрых коротких вдохов – прочитал однажды, что если как следует насытить кровь кислородом, выглядишь спокойнее, – и вижу, как Гэри встает на цыпочки, заносит руку и фигачит Тайни в правый глаз. Башка Тайни дергается, а Гэри принимается верещать:
