Уик-энд для двоих - [11]

– Хотите поспорить? – Он показал на камин. – Мы ведь нагрели кофе, так ведь? Кроме того, мы можем найти что-нибудь этакое, что не нужно готовить. Что вы предпочитаете? – Он взял свечу и первым пошел на кухню.

– Что-нибудь попроще. – Энни взяла свою свечу и последовала за ним.

Он открыл холодильник.

– Мама была здесь на прошлой неделе вместе со своей экономкой, Розой и парой сотрудников, чтобы сделать опись мебели. Насколько я знаю свою мать, после нее остается еды столько, что можно накормить армию. – Он усмехнулся. – Если только в этой армии одни гурманы. У матери слабость к шампанскому и икре.

Энни вздохнула.

– Мне понравилось, как говорила ваша мама.

– Она бы вам понравилась. Она может быть довольно непредсказуемой. Не выносит дураков. Но у нее чудесное чувство юмора.

– И изысканный вкус. – Энни рассматривала серебряный кофейный сервис, искусно выставленный за стеклянными дверцами шкафа. У бабушки был точно такой же, фамильная ценность. У нее сердце разрывалось, когда она продала его. И дом. Но медицинские счета оставляли мало выбора и еще меньше гордости.

– Ага. Вот. – Бен достал целую коллекцию сыров. – Это нам не нужно готовить. Вы что любите? У нас есть бри, чеддер, гауда.

– Бри.

– Я тоже выбираю его. – Он вернул остальные сыры в холодильник, потом поискал на полках в буфетах, пока не наткнулся на упаковку тонких вафель.

Энни достала нож, тарелку и маленькую серебряную корзинку для вафель.

Бен рассмеялся, когда обнаружил круглую консервную банку.

– Добрая заботливая мама. Я знал, что у нее припасено что-нибудь для ее сладкоежки. Как насчет птифуров на десерт?

– Отлично. – Энни подала ему нож, и он вскрыл банку. Потом они понесли свои сокровища в большой зал, где расставили их на кофейном столике.

Бен устроился на диване и смотрел, как Энни намазывает бри на вафлю перед тем, как подать ему.

Он попробовал и издал вздох наслаждения.

– Великолепно.

Энни кивнула, откусив свою вафлю.

– Вижу, чтобы сделать вас счастливым, много не нужно. Сыр, вафли, кофе, огонь в камине…

– Да, в этом что-то есть – чувствовать себя в тепле и хорошо накормленным. – Он тихо засмеялся, откинувшись назад и явно наслаждаясь. – Прислушайтесь к ветру и дождю снаружи. Я просто счастлив, что сейчас не в море на своей лодке.

– Или не стоите на якоре в какой-нибудь бухте. Вам бы пришлось провести довольно тяжелую ночь.

– Это было бы не в первый раз. Я провел немало ночей в море во время штормов.

Энни сделала глоток кофе.

– Значит, вы не просто моряк-любитель на выходные дни? Он хмыкнул.

– Думаю, сейчас я таковым и являюсь. Но когда я был моложе, я серьезно мечтал бороться в составе какой-нибудь команды за кубок Америки.

– Неужели? – Она повернулась и внимательно посмотрела на него, его тело спортсмена. Худощавое. Мускулистое. В его поведении сквозила небрежная уверенность человека, который гордится всем, что делает. – Как интересно. И почему вам это не удалось?

– Это бы означало провести в Новой Зеландии год – по меньшей мере. А у моего отца уже были проблемы со здоровьем. Уехать – было бы несправедливо по отношению к семье. Так что я отказался.

– Когда-нибудь сожалели об этом?

Он покачал головой.

– Нет. Отец умер через шесть месяцев. И я всегда буду благодарен за то время, которое мы провели вместе. Эти полгода были особенно приятными. Мы очень многое узнали друг о друге, о самих себе, и я всегда буду это ценить. И никакой приз в мире не мог бы значить для меня больше.

Энни кивнула, тронутая его словами..

– У меня то же самое. Мои друзья не могли понять, как я могла отказаться от карьеры в Нью-Йорке и переехать в такой город, как Транквилити, чтобы ухаживать за бабушкой. Но вся суть в том, что я ни от чего не отказывалась. Я получила гораздо больше, чем отдала.

Бен намазал сыр на вафлю и предложил ей. Когда их пальцы соприкоснулись, он улыбнулся.

– Приятно встретить кого-то, кто тебя понимает. Таких людей немного.

Она вздохнула, стараясь не обращать внимания на прилив тепла от его прикосновения.

– Думаю, нужно пережить что-то подобное, чтобы понять.

– Как и любовь. – Ну вот, а это откуда взялось? Бен не собирался произносить эти слова вслух. Он бросил на нее косой взгляд. – Вы когда-нибудь любили?

Она неотрывно смотрела на свой кофе, избегая его глаз.

– Я думала, что любила.

Но это было раньше. До того, как она отважно сказала Джейсону, что бросает работу в Нью-Йорке и начинает все заново в Мэне. До того, как узнала, что для одних людей любовь означает что-то совсем иное, чем для других.

– Транквилити? – со смехом сказал он. – Ты хочешь, чтобы я переехал вместе с тобой в город, который называется Транквилити? (Tranquility (англ.) – спокойствие, безмятежность) И что я, по-твоему, буду там делать?

-То же самое, что и здесь. Ты пишешь песни, Джейсон. Почему бы тебе не писать их в Транквилити?

– Потому что мне нужен этот город. Мне нужна суета, драма, напор, которые есть только в Нью-Йорке. Этот город – моя муза.

Это ее ранило. Глубоко.

– Ты говорил, что я – твоя муза, Джейсон.

– Так оно и есть, детка. Пока ты здесь, со мной, в Нью-Йорке. Но если ты уедешь, Энни, ты уедешь без меня.

И она уехала. Даже не оглянувшись. Но как же было больно. Энни оторвалась от своих мыслей и взяла птифур. Она укусила его, вздохнула.