Уход на второй круг - [45]

Да какое там! Внутри навязчиво зудело нечто неопределенное, чужеродное. Чему и имени, пожалуй, нет. Впрочем, есть, сам окрестил — План «Ксёныч». Маленький кусочек сознания, в который впилась основательная заноза. Полторы недели — ни слова, ни звука. После того, как понял, что уже даже не злится. Как злиться на девушку, у которой во взгляде такое, что теряешься, на какой ты планете? Точно ли это Земля?

Он поплыл. Илонка страдает. А этой хоть бы хны.

Вскочил с кровати, подошел к окну, за которым раздавался шум.

Во двор станции въехала машина скорой. С Татьяной Ивановной незабвенной. Значит, 116-я вернулась. Одновременно с этим из двери здания на крыльцо вывалила толпа в верхней одежде поверх халатов — с бокалами, бенгальскими огнями, хлопушками и криками «С Новым годом!». Аквариум полным составом, дежурный врач смены, пару сторожей, Валерчик, Илонка — по-любому.

Значит, уже наступил.

— С новым счастьем, Парамонов, — пробормотал Глеб, мотнув головой. Его поздравлять некому. Сам всех вытравил. Ему поздравлять некого. Так к лучшему даже тогда, когда и правда псом скулить хочется.

И, сам толком не понимая зачем, Глеб вынул из кармана телефон и нашел номер Ксении. Позвонить? Смысл, если в полете? Но все же…

«С Новым годом! Если ты в Лондоне, привези мне пачку чаю — говорят, они в нем понимают. А у меня закончился. Глеб».

Ответ пришел достаточно быстро.

Значит, на земле. «С Новым годом! Я не в Лондоне».

* * *

Она была слишком далеко от Лондона.

В своей квартире и своей кровати. Ксения приложила максимум усилий, чтобы устроить себе спокойный праздник. Родителям сказала, что уезжает с Глебом на пару дней. Вечером, для поддержания легенды, позвонила с поздравлениями. Потом отзвонилась Денису. И до следующего вечера могла считать этот фланг защищенным.

Забрав утром машину из сервиса, затарилась продуктами на ближайшие дни, чтобы не выходить до самого третьего января. Первый полет в новом году. И даже выпила бокал шампанского, заев его шоколадом и благополучно отправившись в постель.

На улице раздавались редкие еще хлопушки и вспыхивали фейерверки, под которые оказалось легко заснуть.

А разбудила эсэмэска, громко звякнув под самым ухом.

Уже после того, как отправила ответ, и больше не спалось, вспомнила свой сон. Не такой, как всегда. Что-то изменилось. Он был чем-то сплошным, без действий, без чувств. Что-то душило, наваливалось, не пускало, и в то же время все вокруг расцвечивалось яркими красками.

Чувства появись теперь — потерянности и ненависти к себе, потому что она хотела свободы и хотела этих красок и света.

* * *

На Рождество завалило снегом все, что можно было завалить. Деревья, дороги, улицы. Снегоуборочная техника на взлетно-посадочных работала круглосуточно. Расписание сбивалось. Не критично, но добавляло нервов экипажам и пассажирам.

И все же снег хоть немного смягчал ударившие морозы. Ксения не любила зиму. Холодно, пасмурно, однообразно. Совсем как ее жизнь. С той разницей, что жизнь ее устраивала, а погода — нет.

И без того будучи домоседкой, в такое время выходила на улицу лишь по крайней надобности — на работу. С нее же торопилась обратно, умудряясь добираться домой в рекордно короткие сроки, несмотря на пробки и скользкий асфальт.

Нелегкий сегодняшний перелет вынуждал торопиться еще сильнее. Ксения мечтала о ванне и отдыхе. И немного о пицце. Выскочив из машины, не доставая вещей, спешно потопала к подъезду. Бросила быстрый взгляд на окна Глеба, как делала всю прошедшую неделю. К ее удивлению сосед был обнаружен курящим в окне, в отличие от всех прошлых дней.

Она улыбнулась и, кивнув, скрылась в теплоте подъезда. Под звук своих шагов по лестнице пыталась подсчитать, через сколько он заявится в гости. Что-то было в его лице, что не оставляло сомнений в неизбежности визита.

Пять минут.

На все — пять минут. Успела зайти в квартиру, раздеться и пройти на кухню. Сколько они там не виделись? Почти три недели? Каникулы.

Звонок был ожидаемым и, пожалуй, даже более шустрым, чем она рассчитывала. Ксения снова оказалась у двери, открыла и спросила:

— С чем пожаловал?

Парамонов в расстегнутом пуховике и шапке, одетый вполне для выхода — пусть не в свет, но прилично, широко улыбнулся и сообщил:

— С предложением.

— Звучит двусмысленно.

— Ага! Купальник далеко?

— Далеко.

— Найдешь? Я подожду. Или поедем новый купим?

Ксения ненадолго задумалась, глядя на него.

— Я хочу ванну и пиццу. Зачем мне купальник? — поинтересовалась она наконец.

— Без него в аквапарке не вариант! — развел руками Глеб. — Согласись, это интереснее ванной!

Теперь она помолчала дольше, по-прежнему разглядывая его лицо. Едва ли не впервые отмечая правильной формы губы, изогнувшиеся в веселой улыбке, высокий лоб, глаза — глубоко посаженные, синие, яркие, в которых сейчас калейдоскопом мелькало нетерпение вместе с тем, чему она не хотела давать названия.

— А тебе зачем это нужно? — заставив себя отвести взгляд, спросила Ксения.

— Если честно, я вообще в аквапарке ни разу не был. Но это, естественно, по большому секрету.

— Я не об этом! Ты же не можешь не понимать, что это ни к чему не приведет.