Угол отражения - [5]

Мне кажется, что помню я,

Что в небе след был – от звезды.

Вся круглая земля моя

видна отлично с высоты.

Зачем-то это напишу,

пока открыты звезды все,

пока, задумавшись брожу,

по тихой млечной полосе.

Я поищу ответа там

о том, как лучше строить дом,

и как не дать своим чертам

исчезнуть в зеркале кривом.

Проходит день, проходит ночь.

Проходит давняя гроза.

Как отторженье превозмочь

и снова сдвинуть полюса?

Как объяснить квадрат крестом,

Как сделать из квадрата круг,

Как жить потом, как строить дом

без милых слов и адских мук?

Я что-то старое пою

весенним вечером земным,

и тихо строю жизнь мою,

тот призрак, что неповторим.

А память дней и боль минут

потом оставлю за спиной.

Я знаю, что меня поймут

по звездам шедшие со мной.

1993 г.

«Может быть, я и правда смертна…»

Может быть, я и правда смертна,

но душа – от смерти лекарство.

Я учусь у тебя, Герда,

растопить ледяное царство.

По земле я хожу тихо.

Может быть, улечу однажды.

Я учусь у блага и лиха,

иногда их учу даже.

Я учусь у всего снова,

я писать научусь у Кая,

из тепла я сложу слово.

Только это сказка другая.

«И Небо остается без меня…»

И Небо остается без меня,

и я так часто остаюсь без Неба…

Какие-то обрывки слов храня,

какие-то молитвы среди дня

в цветную небыль…

Проходят мимо лица облаков,

И даже с ними говорить не надо,

хотя они – не очень высоко,

всему, что выше, мы уже не рады…

А небо ждет. В асфальт влипаю я

в поисках неба на клочке бумаги.

И часто Богом кажется заря,

и адом часто кажутся овраги.

1991 г.

Объяснительная (студенческое)

Белка с ветки слетела, с неба ли,

но так мило.

А зачем, чтобы все это было?

А зачем, чтобы этого не было?

Белка в руку приходит лапками

И зверушкиными глазами.

Нас бы не было – мы б не плакали,

может, плачем – и исчезаем.

Расцветает что-то неясное,

Громыхает дуэт с богами –

то ли синее, то ли красное,

то ли белое под ногами.

Это парк. Обычный, неубранный.

По утрам я топчусь в этой гамме.

Я спешу усталыми, грубыми,

невнимательными шагами.

Нет, мне некогда с этим возиться,

есть задание – и исполню я:

мне б – в бетонные стены вместиться!

Сердце бы застегнуть на «молнию».

1990 г.

Эхо

Плохо – стужа, осень – хуже,

что нам нужно?

Все не вечно и чревато –

что же свято?

Кто же в рай, кому же демон,

Да и где он?

Что налево, если здраво,

что направо.

Что направо сплошь неправы,

что налево.

И поют напевы девы

да припевы.

Странно – хоть и не тягучи,

невезучи.

а по небу бродят тучи

серой кучей.

Запахнись – и сгинь по старым

тротуарам!

не дается время даром

мемуарам.

Уберите этот ливень –

несчастливень!

побреду за горизонт.

Где же зонт?

Промелькну своим зонтом

под мостом

то на этом берегу,

то на том.

Как бывает весь измят

даже взгляд!

Только фонари горят

ровно в ряд.

От земли до неба сыр

этот мир.

Туча-туча, где ж ответ?

Его нет.

1989 г.

Осень

Ракурс – осень на своем престоле.

Что-то с осенью. В себе ли, в ней,

я сижу без света и без боли,

думая о смерти и весне.

А потом на набережной в сумерках

будут тучи помнить – не о нас.

Слушая, как день прошел, и умер как,

за ближайшим зданием погас.

Льдиною перед дворцами льдинными

замереть на вдохе, не кроша

ветер, улетающий с любимыми.

Время отлетело, как душа.

Осень – только половина лета.

Тише звук. Отчетливее зов.

Боль – всего лишь половина света,

боль – это деление часов.

В первый раз ли душу мы забросили?

Зов души – или галактик вой?

Я частица этой старой осени.

Я частица старости самой.

Боль – лишь третья половина лета.

Осень – громыхание часов.

Хлопает незапертая где-то

дверь – и скоро отлетит засов,

Глаз кошачий с Северного Полюса

отмеряет синие цветы.

Мы куда-то постоянно молимся,

у черты темнеющей воды,

На восходе пролетела яркая,

пролетела странная звезда.

Я, спросонья тапочками шаркая,

снов не понимаю иногда.

91 г.

Ноты

– Собственно, кто ты? –

спросили ноты.

– Не знаю, –

ответила я.

– Здесь много работы, и эти высоты

не для тебя!

Кто был, не скроем,

нашим героем,

какой

нас творили рукой!

Зачем, отвечай,

нарушить наш рай

пришла?

– Но я же без зла.

Хочу хоть на волос

услышать ваш голос.

что вам за рай в тишине?

Я без амбиций,

и без репетиций,

я – только тень на стене…

Ни вами, ни ими…

Зачем быть немыми?

и ноты немые, и я.

Давайте друг другу

болтать через руку

сказки сего бытия?

Да, много работы, и эти высоты

не для теней на стене!

Давайте – торгуясь:

чем лучше пойму вас,

тем больше расскажете мне?

– И все-таки – кто ты? –

спросили Ноты.

– Я нота, – ответила я.

я старая сказка, крещендо, развязка

и пауза бытия.

1992 г.

Сансара

Как застывшие ритмы,

древесные линии.

Заблудилось в них что-то

о душе небывалое.

Как она, ослепленная,

позабывшая синее,

как она, оглушенная,

позабывшая алое…

Пусть проносятся линии

мимо глаз неморгающих,

как рассказы недлинные

о тенях улетающих.

Сожаление – сильное,

но, увы, запоздалое.

Позабывшая синее.

Позабывшавшая алое…

Бьет по хрупкой твердыне

измеренье четвертое,

долго сумерки бьют

в бесконечную лестницу.

Что-то синее-синее,

что-то давнее, стертое,

я хочу, чтоб вернулось

и несло околесицу.

Не запишется набело

старая песня,

если душу оставила,

бейся-не бейся.

Если в окнах подсвеченных

дни отрешенные,

если бьется в стекло

лунным светом забвение…

Это – мной незамеченное,

ненапряженное,

бродит будущих слов

ко мне возвращение.

1992 г.

«При чем здесь вы? Вы – только ноты…»

При чем здесь вы? Вы – только ноты,