Угол отражения - [6]

которые играет Бог.

Ты все допытывался – кто ты?

Ответить Он тебе не смог.

Ведь их так много! и в китайской,

Ни в нашей музыке их нет.

Не тронь колки! Собой останься,

пока не кончится балет.

А если сдвинутся в попытке

издать какой-то новый звук –

уже не ты. опять попытки,

Здесь каждый шаг – уже недуг.

Ты – только звук, а Он играет,

и вечно все это звучит.

Ты – то живешь, а то, бывает,

твой лад молчит.

1994 г.

Дао

Кто-то странный у колодца

не того

брал напрасно пробы с солнца

своего.

Где тот светоч, духа чаша,

тот исток?

стал читать он книги даже

про Восток.

Совершенства свет в сознании

создавал,

просветленья, понимания,

искал.

И кому-то прокричал он,

что не видел ни начала,

ни лица.

Не дается солнце в руки

ни фанатикам науки,

ни певцам.

Загрустил он очень скоро,

путь в духовных коридорах –

без перил.

(А котенок под забором,

в шерстке с неземным узором,

лучик пил).

И слова влетали в ухо,

как ему не падать духом,

много лет.

Но потом, без слов, в покое,

он искал совсем другое –

сердца свет.

Может, муза посетила,

ценной мыслью осветила

третий глаз,

И ушла в свое светило,

как все мысли, пошутила

в этот раз.

На мгновенье его разум

нимбом вспыхнул – весь и сразу.

Нимб погас,

но в душе фантом Пегаса

исцелил его от сглаза,

как и нас.

1994 г.

«Распалось на мелкие бусины лето…»

Распалось на мелкие бусины лето,

куда-то ушло в темноту среди звезд.

Вопрос оказался проще ответа –

ответ был уже не на этот вопрос.

Старого солнца желтая роза,

и снова от слов день защищен.

Ответ оказался новым вопросом,

который еще неизвестно о чем.

1988 г.

«Час мой неплох…»

Час мой неплох,

Он в светлый ряд

Вольется.

Но дай мне Бог

выдержать взгляд

солнца!

В светлый проем

Тихо войду.

Здорово!

Но в доме моем

Все окна не в ту

сторону.

Смотришь без страха ты,

Как сено косят,

Но где-то тут –

окна распахнуты.

При смерти Моцарт.

Цветы поют…

1994 г.

Песня

И – только небо впереди,

уснули кошки, что в груди,

а позади – не больше десяти

домов.

Степь.

И – только, камень, пролети,

а впрочем – не жалей кости, серп.

А нет – так разреши пройти.

Жизнь первой ласточкой была,

и – добела. Потом – дотла.

и позвала

Степь.

Крест.

И только небо впереди,

уснули кошки, что в груди,

а позади – не больше десяти

домов.

Лес.

И все же – разреши пройти.

И кто-то шел, и кто-то звал,

и кто-то – ничего не знал,

не знал, что впереди провал,

и пал.

Экзамен сдал, и мир стал мал,

а тот, кто знал и кто не звал,

отстал.

Он первой ласточкой не стал,

не пел, не спал, а долго ткал,

чтобы дотла и добела –

колокола.

Сползли все тени со стены,

из окон улетели сны,

а он все ткал и ждал войны.

Пришла.

Идешь, поймешь,

скорбей не множь,

и так хорош

крест.

Еще аккорд, еще верста,

вместо распятого Христа –

воскрес.

И – залпы пламени вдали,

цветы на знамени Земли.

Только ничью не раздели

месть.

1994 г.

«Чтоб не писать таких громоздких фраз…»

Чтоб не писать таких громоздких фраз,

не складывать их в выцветшие строки,

я постараюсь в следующий раз

родиться музыкантом на Востоке.

Чтоб не искать нездешней красоты

я больше ничего искать не стану –

останется мне тонкие цветы

высаживать на берег океана.

А если вдруг захочется сказать

хоть что-нибудь живому человеку,

на этот случай буду собирать

я детям сказки до скончанья века.

Я буду слушать свет, прищуря глаз,

и в лучшие мгновения счастливца

подумывать, что в следующий раз

я постараюсь вовсе не родиться.

1995 г.

«Детское блаженство весеннего покоя…»

Детское блаженство весеннего покоя.

Солнце, не похожее на глаза и память.

Я тогда не знала, что это такое –

петь, держа Весы уставшими руками.

А потом и старческая – та же улыбка свету,

солнце в окна светит, не качнет покоя.

Я пришла сюда, уже оставшись где-то,

я опять не знаю, что это такое.

За жизнью – жизнь, как только скорлупа расколота,

остается море, где капля искупалась.

Помню, что любовь – расплавленное золото,

солнце – только то, что от нее осталось.

1995 г.

«Аккорд попрошу: продлись…»

Аккорд попрошу: продлись,

весь до дна!

Утром явилась мысль.

Растрепанная, как волна.

Отсвет дня голубой,

зеркала глубина…

Эта встреча с собой

будет только одна.

1995 г.

«И опять я застану только зимнюю тень…»

И опять я застану только зимнюю тень.

Промелькнут бесконечные летние лица,

я опять нарисую угасающий день,

где все некогда, некогда было солнца напиться.

Я опять расскажу себе: все это сон,

что тебе это солнце, и лица, и годы,

и на кванты твой космос давно разнесен.

Примеряй, примеряй – и погоду, и моду.

Вот, обновки любя, время кутает нас

то в осеннюю даль, то в апрели, играя.

Отчего же я снова, измерив семь раз,

очерчу, отчерчу? Отчертя, отсекаю?

Защитит меня шляпа от осенних ветров,

заслоняя последний играющий лучик.

И, не веря в приметы, сожгу я без слов

на снегу прошлогодние слезы – и тучи.

1995 г.

«Не бойся теней – это только твои рукава…»

Не бойся теней – это только твои рукава,

А эти шаги – звуковая волна души.

А эта беда – растущая в камне трава,

Она прорастет, подожди, придушить не спеши.

Не бойся волны! Она – океана ответ,

и разобьется она на миллиарды огней.

А если, проснувшись ночью, подслушаешь шорох лет,

снова усни до утра и не бойся теней.

Не бойся цепей, как сережек, колечек и бус –

Их скоро порвут, из груди вырастая, цветы.

А если, проснувшись ночью, услышишь, как дом твой пуст,

не уходи – может, ангел выйдет из темноты.