Угличское дело - [21]
— Страшный какой.
— Нелепый. — ответила Мария Годунова.
Она и Ирина наблюдали за работой мастеров через решетчатые узкие окна.
— Зачем же страхолюдина такая?
— Приказ правителя.
— Неужели и до этого брату есть дело?
— До всего, что царскую власть укрепляет.
— Серьезно? — рассмеялась царица. — Малеванный змей на потолке, боярыня.
— И малеваный змей… и лекарь волошанский из ляшского посольства. Борис его за 70 рублев купил. Пол Костромы не жалеючи.
В слуховой комнате Мария взяла с многоугольного коротконого столика кубок с вином. Здесь было можно, никто не увидит. Мария попробовала вино и зажмурилась от удовольствия.
— Сладкое. Хочешь, царица?
— За этим звала? — спросила Ирина.
— Что ты, царица? … И за этим тоже, но не только.
Марина смотрела на родной округлый подбородок, но все остальное… Мария не любила сноху, но подбородок… Она начала кропотливо втолковывать, то о чем сговорились с Борисом.
— Лекарь знает свое дело. Турский салтан… Мало что у него тумен жен, а наследника не было Баб-Ага сготовил зелье.
— Кто?
— Говорю же Баб Ага. Лекарь.
— Нет, сестрица… Сколько уже их было… Прелесть все это. Ведовство и волхование. Молитвой и покаянием действовать надо.
— 15 лет как действуете.
Царица Ирина гладила пальцами высокий чистый лоб. Ласкала потаенную мысль.
— Думаю иногда… Пусть со мной также поступят. Как князь Василий с Соломонией Сабуровой. В монастырь горемыку бездетную, а сам на Глинской женился.
— И что получилось?
Мария подлила вина в кубок.
— Царь Иван Васильевич получился… Или ты не видишь божий промысел?
— Вижу. — поспешила согласиться Мария и наконец решилась. Протолкнула вперед то, что давно сказать хотелось. Не прямо, но чтобы понять, было достаточно.
— Если бы не Овчина-Оболенский стольник может и не осилил бы князь великий Василий.
— Мария! Что говоришь такое? Страшно!
— Страшно? Не то страшно. Не страшно говорить, страшно не делать.
Мария выстрелила.
— Надо помочь государю, если истинно его любишь, царица. Сама видишь, по какой тонкой досочке все ходим. Едва-едва вчера от страшного убереглись, а что может получится завтра?
— Нет… И слушать не хочу… Догадываюсь чего вы с братцем хотите.
— Добра тебе хотим… Государю нашему пособить. Как его только не кличут немцы и злые люди. Пономарь. Юродивый, а за тебя как бился. Отцу перечил. Когда бояре затеяли Мстиславскую ему просватать… Вместо тебя… Где только сил взял так за тебя сражался. Не по-царски поступил, но по любви.
— А я? Что же ты от меня хочешь? Чтобы я по любви?
— Вот еще… На такое мало кто горазд. Чтобы так делать, нужно и жить так. Я тебя о другом прошу. По-царски поступить.
— Может вы мне с Борисом и Овчину Телепнева подыскали?
— За этим дело не станет. Красавцев молодых жуй-жуй, не прожуешь.
— Нет, Мария. Грех это. Грех большой.
— Не мне тебя неволить, царица. Но подумай. Как не крепко мы держимся. Если промедлить Углич рванет и вырвет.
Мария отставила кубок с вином и добавила горько.
— Переспеешь ты скоро, Ирина… Тогда точно монастырь.
— Федор не позволит.
— Федор Иванович не позволит. — согласилась Мария. — Но царь Федор Иванович приговорить может. Понимай теперь, как оно выйти может…
Во дворце Нагих пытались обедать. За столом сидели царица Мария, лекарь Тобин Эстерхази. Лекарь ждал приговора царицы. А Мария вертела в руках тяжелую плоскую тарелю. На конце стола маялся, нервно греб руками толстую парчовую скатерть, царевич Дмитрий.
— Пусти, матушка.
— Не ел ничего вовсе… Такая служба сегодня была… Вам, конечно, служителям Лютера Люцифера не понять, что значит истинная вера. Говорят, в сараях молитесь?
— Чтобы мирское не застило, царица. — отвечал лекарь.
— Матушка…
Царица делала вид, что не слышит.
— А новый батюшка… Да чего кудряв и громогласен, отец Паисий… Куда нашему Огурцу… Паисий в Царьграде бывал. Надо позвать его вечером. Пусть расскажет.
Стоявший у поставца Степан спрятал улыбку после слов царицы.
— Матушка…
— Ведь неугомонный совсем. Два дня всего как пластом лежал… Что скажешь пан лекарь?
Тобин прокашлялся.
— Если царица позволит, то можно и погулять немного…
Царица медлила не долго.
— Волохова!
Дебелая мамка выскочила из-за стола.
— Все щеки набиваешь, не слышишь.
— Поклепы наводишь, царица.
— Замолкни! С царевича глаз не спускать.
Волохова охая и громко дыша побежала за царевичем.
— Погоди, царевич. Постой… Дитятко неугомонное.
— Степан! — наконец крикнула царица.
Степан сорвался от поставца и подбежал к царице.
— Сколь разговаривала? Какие тарели на стол ставить? Сухим рушником чищенные. В царском дому живете, а не в боярском сарае… Менять сейчас же.
Степан перехватил тарелю. Побежал вдоль стола, бросил тарелю на руки стольнику, который стоял у выхода на черную лестницу. Стольник поклонился, исчез за дверью.
— Юрка! Юрка! — заорал стольник. Лестница заскрипела. Наверх спешил нескладный холоп.
— Заменить. Чистую давай. — стольник ударил тарелей в грудь холопа.
— Ага. — холоп с тарелей побежал вниз и тоже орал на ходу.
— Минка! Гринька! Хряки ленивые!
Сойдя с лестницы, холоп остановился. Проорался немного. Прислушался и мелко перекрестился. Вытер тарелю рукавом своей грязной рубахи. Стольник открыл дверь, и Степан принял у него тарелю. В нижайшем поклоне донес ее до стола и поставил перед царицей. Тщательно все осмотрев, Мария заявила лекарю.
Сетевая «Шестерочка». Час до закрытия магазина и человеческой цивилизации. Простые русские люди встают на защиту философии Шопенгауэра, Крымского моста, святой пятницы и маринованного хрустящего огурца на мельхиоровой вилке. Все человечество в опасности или…
Один из романов о приключениях геолога Егора Бекетова. Время действия: лютые 90-е. Читать только тем, кто любит О'Генри, Ильфа и Петрова и Автостопом по галактике до кучи. А больше никому! Слышите гражданин Никому. Я персонально к вам обращаюсь. Всем остальным приятного чтения.
Три главных С. Сказочно. Смешно. Сингулярно. А в принципе разбирайтесь сами. Приятного.
Допетровской край Российской Федерации. Наше время. Бессменно бессмертный мэр Гузкин Семён Маркович идёт на очередные выборы. Его главный конкурент Крымненашев Зинаида Зинаидыч. Да будет схватка. И живые позавидуют мертвым! Короче про любовь! Содержит нецензурную брань.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
Истории жизни самых интересных и ярких исторических личностей эпохи средневековья, рассказанные известным историком Наталией Басовской собраны в этой книге. Герои, злодеи, роковые женщины, владыки полумира и бунтари любили, ненавидели, боролись, проигрывали и побеждали много лет назад, но их судьбы волнуют нас до сих пор. Все их тайны приоткрывает перед читателем знаменитый историк. Что связывало Ричарда Львиное сердце и короля Франции? Кто был более жесток, чем герцог Альба? Кого на самом деле любила Жанна д’Арк? Все ответы в этой книге.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.