Угличское дело - [12]
— Когда выставишь?
Лупп Колычев повернулся к Федору Никитичу.
— Прятать не буду…
— Я это к чему… — Федор зевнул сладко. — Помост уже сладили…
Лупп Колычев вздохнул.
— Эх, Федор Никитич… И чего тебе надо, коли все есть… Неужто сам полезешь?
— А то… Прятать себя не буду. Расчешу твоего черкашенина…
— Ой ли…
— А ты выстави.
— Это подумать надо. — зараздумывал Лупп Колычев.
— Боишься?
— Мне то чего бояться… Не я буду жизнью своей играть. — засмеялся Лупп Колычев прямо в лицо молодому Романову.
В мыльне правитель крепко обнял жену. Никита жег березовые дрова понемногу, чтобы жар не был удушливым, таким от которого сердце распухает подушкой. Мария смотрела в глаза мужа, гладила его волосы, наскучившись, шептала негромко.
— Все на тебя через решетку смотрю. То с послами, то с царем.
Борис тоже ласкался и шептал в ответ. Словно, боялся, что подслушают, доберутся до его потаенной сердцевины.
— Молчи, молчи… Дай надышаться.
— Сокол мой… Украдкой милуемся. Будто от батюшки хоронимся.
Борис обнял жену за плечи, рассыпал вокруг негромкий смех.
— Не дай бог. Тестюшка Малюта Скуратов увидал бы такое… Смотри лучше, что аглицкий гость Ченсор царю преподнес.
Борис поднялся с лавки, в предбаннике из рук Никиты принял тугой сверток и вернулся в парную.
— И зачем это? Орехи колоть? — спросила Мария, рассматривая изящно сделанную железную вещицу.
— Орехи?… И в самом деле орехи. Гляди работа какая.
— Делать немцам нечего. Всяк изгаляются. Взять молоток и тюкнуть… А тут навертели.
— И нам бы так. Ум отягощать. Характер слоить. Иначе ни себя, ни царства не удержим. Сожрет нас немец.
— А мы по нему из пушки как вдарим.
Борис рассмеялся и поцеловал душистое мягкое плечо.
— А он нас без всякой пушки. Через этот орехокол.
— Выдумываешь?
— Хорошо бы. Что там у царя с Ириной?
— Снова о делах.
— Малость самую.
Мария отодвинулась от мужа.
— Глаз не кажет батюшка царь. А если и кажет, то с твоей Ириной все о красоте душевной болтают. О телесной забыли совсем.
— Плохо.
— А по мне так и пожалеть царицу. Каждый год детей рожает и все мертвые. Не пускает бог.
— Помочь ему и себе надо. Что? — Борис посмотрел на жену и продолжил быстро. — Укореняться надо, Маша. На волоске висим, а волосок тот жизнь царя. А ты видишь, какая она тонкая.
— Может с Шуйскими с Романовыми сплестись?
— Мало сплелись? Федор Романов двоюродный брат царя. Шуйский Дмитрий брат Василия через сестру твою свояк мне. Все одно. Волки. Волки. Сестра твоя. Ведь она теперь Шуйская.
— А я Годунова.
— Свора чужая, безжалостная.
— Мы не такие.
Борис молча поцеловал жену, но оставались вместе они не долго. Посол литовский не мог ждать. Не такие теперь были времена.
Жил Битяговский недалеко, на бывшем подворье Кирилловского монастыря. За избой на высокой каменной подклети был невеликий яблоневый сад. Там стоял длинный узкий стол с такими же лавками. Водянистое небольшое солнце, пробивалось сквозь грязные облака вниз к западу. Битяговский сел во главе. По бокам были его жена и батюшка Огурец. Потом сели Каракут с Рыбкой. Прислуживал Мишка Качалов с перекинутым через плечо рушником. На хорошего сукна скатерти были расставлены закуски, жбаны с пивом и медом, а по середке совсем уж боярская еда. Средних размеров лебедь с перьями и моченым пошлым яблоком в оранжевом клюве. Битяговский поспешал, ел и говорил одновременно.
— Жить вас у батюшки Огурца определим. Он вдовый. Ни вам стесняться, ни ему бояться нечего.
— Для охраны нас оставляешь? — спросил Каракут.
Битяговский помедлил.
— Дело важное… Нужно к правителю злоумышленника доставить.
Рыбка расправился с печеной курицей и принялся за чьи-то почки. Он сгреб их с края стола, куда их поставил для себя Мишка Качалов.
— Что за тать?
— Андрюшка Молчанов. Колдун Нагих. На правителя и семью его драгоценную порчу наводил. — дьяк помедлил и добавил давно в душе носимое.
— Бояре грызутся и лаются между собой. Один урон. Я знаю. Все видал. Где мы только с матушкой не служили.
Жена дьяка как-будто только ждала возможности вступить в разговор. Женщиной она была иконного вида с тонкими чертами и большими спокойными глазами. Без смирения, но с твердостью необыкновенной.
— Воронеж. — поделилась она воспоминаниями. — Страшнее места не видала. Даже Астрахань не так. Пусть там и персы в халатах вместо людей. Ни каши, ни щец. Одна белуга да осетр, рыбка превонючая. А как татарва из степи приползет всем табором. Хошь не хошь в осаду садись, от стрелок их горючих отбиваться и арбузами солеными животы набивать. Жуть. Тьма египетская… И все одно не Воронеж.
Битяговский запер этот словесный поток, на свою колею обихоженную свернул.
— Царь Иван вот где семьи боярские держал. На нас дьяков да людишек дворовых опирался. Тогда порядок был.
Каракут встретил взгляд Битяговского и доверился. Сказал потаенное.
— После Ивана полстраны в запустеньи. Бурьян и руины. Новгород, Тверь казнил. Хуже Мамая.
Битяговский отставил пиво. Сказал убежденно.
— Нет его в том вины… Признаться… Что же… Иногда… А теперь так думаю. Нет вины, коли палки в колеса. Теперь что? Лучше? Я дьяк царский и не знаю как поезд в Москву отправить. Дойдет ли? Не от разбойников стерегусь. От родни царской. Тьфу ты! Нагие на меня зуб точат, а меня правитель поставил казной ведать, что на их завод государь определил.
Сетевая «Шестерочка». Час до закрытия магазина и человеческой цивилизации. Простые русские люди встают на защиту философии Шопенгауэра, Крымского моста, святой пятницы и маринованного хрустящего огурца на мельхиоровой вилке. Все человечество в опасности или…
Один из романов о приключениях геолога Егора Бекетова. Время действия: лютые 90-е. Читать только тем, кто любит О'Генри, Ильфа и Петрова и Автостопом по галактике до кучи. А больше никому! Слышите гражданин Никому. Я персонально к вам обращаюсь. Всем остальным приятного чтения.
Три главных С. Сказочно. Смешно. Сингулярно. А в принципе разбирайтесь сами. Приятного.
Допетровской край Российской Федерации. Наше время. Бессменно бессмертный мэр Гузкин Семён Маркович идёт на очередные выборы. Его главный конкурент Крымненашев Зинаида Зинаидыч. Да будет схватка. И живые позавидуют мертвым! Короче про любовь! Содержит нецензурную брань.
Исторический роман, от которого не оторваться. Мир XVII века, каким его воссоздал наш современник. Пиратские нравы, рабовладельческие суда, очарование странствий – и всё это от первого лица, как в крутой видеоигре. Вот какая удивительная книга у вас в руках!Том Коллинз заглядывает в морскую пучину. И ловит там взгляд – пронзительный, завораживающий. С этого начинаются приключения 14-летнего паренька с карибского острова Невис. Конечно, это взгляд русалки – скульптуры с носа затонувшего корабля. За нее цепляется, спасая свою жизнь, человек, называющий себя Благочестивым.
«След варяжской ладьи» — это второй из шести историко-приключенческих романов о события VII–VIII века н. э, возможно происходивших в верховьях реки Волги. Варяжская дружина берет дань с селения и уводит с собой сестер — Кайю и Эльви. Это видят жители соседней деревни и пытаются их спасти. Пользуясь темнотой, они похищают варяжское судно. Вскоре обнаруживается, что вторая девушка, находящаяся на ладье — это не Эльви, а, очень похожая на нее, дочь варяжского ярла. Вот о тех приключениях, которые выпали на долю участников этих событий и рассказывает этот роман.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.